“Политическая и гражданская свобода, провозглашенная Манифестом 17 октября, - отмечалось в послесловии к программе, - должна пробудить к жизни дремлющие народные силы, вызвать дух смелой энергии и предприимчивости, дух самодеятельности и самопомощи и тем самым создать прочную основу и лучший залог нравственного возрождения”. Выраженный здесь оптимизм довольно резко диссонировал с робкими и умеренными попытками решить коренные вопросы российской действительности в праволиберальном духе.

Октябристы не скрывали своего неприятия революции, а на практике оказывали правительству посильную помощь в ее подавлении, не опускаясь при этом, конечно, до роли царских держиморд, подобно черносотенцам. “Союз ненавидит революцию как величайшее зло и величайшую помеху в установлении в России порядка”, - говорилось в прокламации, изданной одной из петербургских организаций Союза 17 октября. За стремление “приноравливать” свою тактику к действиям правительства, которое с течением времени все дальше отходило от обещаний Манифеста 17 октября, октябристы (не совсем, впрочем, справедливо) получили у современников прозвище “партия последнего правительственного распоряжения” или даже “партия пропавшей грамоты”. “Цель партии, - писали октябристы, - составить тесно сплоченный около правительства круг людей для единой, плодотворной, созидательной работы”.

Руководствуясь этим принципом, еще в период подготовительной работы по созданию Союза 17 октября лидеры складывавшейся партии - Д.Н.Шипов, А.И.Гучков и М.А.Стахович - вступили в переговоры с С.Ю.Витте о вхождении в его кабинет. Заявив свое “принципиальное единогласие с программой графа Витте и свое полное доверие к правительству”, октябристы, однако, отказались от “неудобоносимых” министерских “бремен”, сославшись на отсутствие необходимого опыта. Действительная причина этого отказа, вероятно, заключалась в широко распространенном в либеральных кругах личном недоверии к премьеру, а также в неясности судьбы его кабинета в условиях нараставшей революции. Отпугивала либералов и перспектива соседствовать на министерских должностях с П.Н.Дурново. Витте особо настаивал на вручении этому крайнему реакционеру портфеля министра внутренних дел, а столичная молва прочила ему в перспективе и самое премьерство. В целом, несмотря на безрезультатность этих переговоров, они явились серьезной заявкой с обеих сторон на “единую и плодотворную” работу в будущем.

События ноября - декабря 1905 г. прошли под знаком заметного сползания октябристов вправо. На ноябрьскую почтово-телеграфную забастовку они ответили рядом гневных статей в газете “Слово”, в которых содержались требования к правительству о принятии самых решительных мер для “восстановления порядка”. Такое же резкое осуждение Союза 17 октября вызвали революционные выступления в армии и на флоте. В декабре 1905 г. А.И.Гучков лично внес в Московскую городскую управу пожертвования в пользу семейств солдат, пострадавших во время подавления ноябрьского вооруженного восстания севастопольских матросов. Одновременно октябристы не скупились на выражение верноподданнических чувств. В телеграмме направленной “на высочайшее имя” участниками проходившего 4 декабря первого общего собрания петербургских членов Союза, “полной грудью” провозглашалось “ура конституционному царю свободного народа”.

Казалось, к концу 1905 г, между октябристами и правительством сложилось полное взаимопонимание, однако на деле именно к этому времени относятся первые серьезные расхождения между ними. Октябристы с удивлением обнаружили, что правительство, с блеском, по их мнению, выполнившее первую задачу их тактического плана - подавление “крамолы”, совсем не спешило перейти ко второй - созыву Думы. Предновогоднее же интервью графа Витте, в котором тот заявил, что и после издания Манифеста 17 октября царь остается неограниченным самодержцем, повергло октябристов в смятение и впервые заставило выступить с критикой сначала “окаянства” самого премьера, а затем и всего правительственного курса.

После интенсивного обсуждения на заседаниях ЦК вопрос об этом был включен в повестку дня I съезда партии. Резолюция съезда об отношении к политике правительства была составлена в необычайно резких для октябристов тонах. Октябристы требовали “безотлагательно” издать временные правила, “обеспечивающие установленные Манифестом 17 октября свободы”, отменить положения об усиленной и чрезвычайной охранах как меру неправосудную, возбуждающую в стране общее недовольство и не “достигающую цели”. Основной акцент в резолюции был сделан на необходимости “ускорить всеми мерами” выборы в Думу, определив точный срок ее созыва.

Свою избирательную кампанию октябристы фактически начали еще в ноябре 1905 г., когда по их инициативе в Петербурге был создан Соединенный комитет умеренных партий, объединивший представителей десяти конституционно-монархических организаций и вылившийся позднее в предвыборный блок четырех из них: самого Союза 17 октября, Партии правового порядка, Прогрессивно-экономической партии и Торгово-промышленного союза. “Блок 4-х” действовал только в Москве и Петербурге. На местах (в Казани, Тамбове, Ярославле и т.д.) октябристы чаше всего блокировались с другой партией крупной буржуазии - Торгово-промышленной.

На предвыборных митингах и собраниях октябристы, чьи умеренные взгляды резко диссонировали с господствовавшими в обществе радикальными настроениями и, не обладали к тому же хорошим подбором ораторов, как правило, проигрывали соседям “слева” - кадетам. Поэтому основную ставку в своей агитации они делали на печать. Возможности такого рода у них действительно были исключительные. Почти каждый пятый отдел Союза 17 октября занимался издательской деятельностью, причем 15 отделов помимо издания воззваний, прокламаций и брошюр имели в своем распоряжении периодические органы печати, а некоторые (например Ярославский) - и по два. Всего в 1906 г. октябристы издавали свыше 50 газет на русском, немецком и латышском языках. По данным ЦК Союза 17 октября, в 1905-1907 гг. партией было издано около 80 наименований брошюр, причем некоторые - миллионными тиражами.

Все эти усилия, однако, результатов не дали, демократический избиратель за октябристами не пошел. В 1 Думу партиям “блока” удалось провести лишь 16 своих депутатов, и их голос в российском парламенте почти не был слышан. Не способствовало росту популярности партии и то обстоятельство, что октябристы оказались самой правой фракцией Думы. Лидеры фракции (П.А.Гейден, М.А.Стахович, Н.С.Волконский) снискали известность как инициаторы не состоявшегося осуждения Думой “политических убийств” (т.е. действий революционеров) и как противники принудительного отчуждения помещичьих земель, а также немедленной ликвидации сословных ограничений. Из-за своей малочисленности октябристские депутаты серьезного влияния на ход работы I Думы оказать не могли.

Горькая пилюля перводумья была несколько подслащена новым предложением их лидерам занять высокие министерские посты. Переговоры об этом, начатые по инициативе П.А.Столыпина, продолжались с мая по июль 1906 г., но, как и осенью 1905 г., закончились безрезультатно, После разгона I Думы и подавления Свеаборгского и Кронштадтского восстаний царизм перестал нуждаться в услугах либералов, переговоры с которыми были прерваны. 24 августа 1906 г. было опубликовано правительственное сообщение, в котором, с одной стороны, говорилось о введении военно-полевых судов, а с другой - намечалась целая серия социально-политических реформ в духе Манифеста 17 октября. Это официальное сообщение явилось новой важной вехой в эволюции Союза 17 октября.

Точкой отсчета в новом зигзаге политического курса октябристов стало интервью А.И.Гучкова по поводу августовского правительственного заявления, в котором лидер октябристов оправдывал роспуск 1 Думы и выразил полное согласие с политикой Столыпина. Большинство членов партии всецело поддержало Гучкова, который 29 октября 1906 г. был избран председателем Союза 17 октября. Однако были и такие, для кого этот новый шаг партии вправо оказался неожиданным и противоречившим ее исходным принципам. Осенью 1906 г. из состава ЦК и партии вышли основатели Союза Д.Н.Шипов и МА.Стахович, с тем чтобы окончательно перейти в Партию мирного обновления (ПМО), которая выполняла роль буфера между кадетами и октябристами. Соответственно, сами собой отпали планы слияния ПМО с Союзом 17 октября, еще летом 1906 г. казавшиеся Гучкову вполне осуществимыми и даже неизбежными.

Провал первой избирательной кампании и последовавшая междоусобица в “верхних этажах” Союза 17 октября усилили дезорганизацию и распад местных октябристских отделов. Не менее 60 из них прекратило существование уже летом 1906 г. К началу 1907 г. количество местных организаций Союза 17 октября уменьшилось вдвое - до 128, а число примыкавших к нему партий сократилось с 23 до 13. Резко упало представительство октябрьских отделов на съездах Союза. Если в работах 1 съезда партии приняли участие представители от 95 местных организаций, то на II съезде делегатами были представлены лишь 22 из них.

Несмотря на то, что в борьбе за голоса избирателей Союз 17 октября пользовался уже тем преимуществом, что действовал абсолютно легально и в отличие от своих конкурентов слева почти не подвергался правительственным “утеснениям”, во II Думу октябристам удалось провести лишь 43 своих депутата. Рост фракции в два с лишним раза по сравнению с результатами выборов в I Думу если и был успехом, то весьма и весьма скромным. Характер и направленность деятельности октябристов в II Думе мало отличались от их опыта годичной давности. Они настаивали на осуждении Думой революционного террора, резко критиковали аграрные законопроекты трудовиков и кадетов (не выдвигая, впрочем, собственного), поддержали правительственную точку зрения в вопросе об организации помощи голодающим и т.д. Новым было лишь то, что основной смысл своей думской деятельности октябристы на этот раз видели в создании “прочного конституционного центра”, в который должны были войти представители умеренных партий и правого крыла кадетов. Однако на практике эта идея реализована не была, и на всем протяжении деятельности II Думы октябристы фактически были изолированы, не будучи поддержаны ни правыми, ни левыми фракциями.

Третьеиюньский государственный переворот заставил октябристское руководство скорректировать свою тактику. При оценке акта 3 июня 1907 г. октябристы представляли ситуацию таким образом, что главным виновником потрясения “молодого правового строя” становилось не правительство Столыпина, а революционеры, продолжавшие и после 17 октября 1905 г. вести “бессмысленную братоубийственную войну”. Исходя из своей модели государственного устройства России, они считали, что монарх, сохранивший и после 17 октября “свободную волю” и “исключительные прерогативы”, был вправе “в интересах государства и нации” пойти на изменение избирательного закона.

Новый избирательный закон предоставил октябристам возможность занять руководящее положение в III Думе и отдал решение коренных вопросов российской действительности именно в их руки. В III Думе октябристам удалось сформировать мощную фракцию в составе 154 депутатов, на 112 больше, чем во II Думе. Это был, безусловно, уже серьезный успех, которым октябристы в известной степени были обязаны поддержке крупной национальной буржуазии. Внушительными были позиции Союза 17 октября и в Госсовете, где октябристская по духу “группа центра” стала преобладающей. Многочисленная думская фракция Союза 17 октября никогда не была монолитным образованием - в ней явно преобладали центробежные тенденции. По этой причине парламентскому курсу партии были свойственны бесконечные колебания, частые перемены принятых на заседаниях бюро и самой фракции решений. Все это в совокупности с действиями правительства в конечном счете привело к провалу тактического плана Союза 17 октября, выработанного в октябре 1907 г. на первой общепартийной конференции.

Несмотря на громкий успех партии на выборах, процесс распада октябристской периферии продолжался и в условиях третьеиюньского режима. Хотя в 1909 г. общее количество местных отделов Союза по сравнению с 1907 г. практически не изменилось (127), численность каждого из них заметно упала; к тому же многие местные отделы существовали лишь на бумаге и были совершенно недееспособны. Появление каждого нового отдела Союза в этот период воспринималось как своего рода сенсация и удостаивалось быть отмеченным в годовом отчете ЦК.

При проведении своей думской программы октябристы главную ставку делали на правительство Столыпина, с которым, по свидетельству Гучкова, ими был заключен своего рода договор о “взаимной лояльности”. Этот договор предусматривал обоюдное обязательство провести через Думу широкую программу реформ, направленных к дальнейшему развитию “начал конституционного строя”. До тех пор, пока Столыпин сохранял хотя бы видимость соблюдения этого договора, октябристы служили ему верой и правдой, будучи фактически правительственной партией. В реализации своего думского курса октябристы ориентировались главным образом на умеренно правых. После обсуждения правительственной декларации, с которой с думской трибуны выступил сам премьер-министр, они в течение длительного времени отвергали попытки кадетов заключить с ними соглашение для создания в Думе “работоспособного конституционного центра”. Под влиянием правых октябристы отказались ввести представителей кадетской фракции в состав думского президиума и закрыли перед ними двери комиссии государственной обороны.

После поражения на дополнительных выборах в Москве октябристы на своем III съезде приняли решение активнее использовать право думской законодательной инициативы. Съезд разработал ряд законопроектов, с тем чтобы внести их на обсуждение Думы. Эти законопроекты шли в одном русле со столыпинской программой ре” форм, причем на одно из первых мест здесь были выдвинуты земская и судебная реформы. Продолжавшийся крен правительственного корабля вправо истощил терпение даже октябристов с их “коленопреклоненной” тактикой. Начиная с 1910 г., думская фракция Союза 17 октября усилила критику “незакономерных” действий правительства и местных властей. Робкая октябристская фронда, однако, никакого действия на правительство не возымела. В марте 1911 г. в знак протеста против антиконституционных действий Столыпина Гучков был вынужден уйти с поста председателя III Думы. Одновременно партийное руководство резко изменило курс по отношению к своим соседям слева: начались поиски соглашения с прогрессистами и кадетами. Отрицательным и весьма болезненным для октябристских лидеров последствием этого шага явилось обострение противоречий внутри их думской фракции, которая ко времени окончания работы III Думы оказалась на грани раскола.

Убийство Столыпина в сентябре 1911 г. вызвало шок в октябристской среде. Их и без того пошатнувшаяся надежда на возможность проведения через Думу либеральных реформ, опираясь на “договор” с властью, совсем исчезла. После убийства Столыпина правительственные круги не удовлетворяли даже октябристов. Периферия Союза 17 октября, по давней чиновничьей привычке умевшая чутко реагировать на настроения в “верхах”, не замедлила ответить на это массовым выходом из партии. По данным Департамента полиции, в 1912 г. в большинстве губерний отделы Союза исчезли; в тех же местах, где организации октябристов продолжали существовать, они, как правило, ничем себя не проявляли, представляя собой “ничтожные” по численности группы.

На выборах в IV Думу октябристам удалось получить лишь 98 депутатских мандатов, причем забаллотированным оказался сам лидер Союза 17 октября. Учитывая неудавшийся опыт сотрудничества со Столыпиным в III Думе, октябристское руководство внесло некоторые изменения в политическую линию своей думской фракции. Все еще продолжая надеяться на “здравый смысл” и “нравственный авторитет” власти и ее реформистские потенции, октябристы несколько повысили тон своих думских выступлений и в союзе с прогрессистами стали более настойчиво требовать осуществления “начал” Манифеста 17 октября. Нежелание правительства В.Н.Коковцова идти на уступки либералам заставило октябристов усилить критику действий не только местной администрации, но и центральных правительственных ведомств, в том числе МВД. Резкой критике правительственный курс был подвергнут на ноябрьской 1913 г. конференции Союза 17 октября.

Предметом особой тревоги лидеров “Союза” явилось нарастание кризисных явлений в политической жизни страны. Вопрос о том, как миновать “великие потрясения”, горячо обсуждался на заседаниях ЦК партии и на страницах ее центрального органа - газеты “Голос Москвы”. В ходе развернувшейся дискуссии левые октябристы настаивали на необходимости заключить блок с прогрессистами и кадетами с целью создания в Думе “оппозиционного центра” и проведения конституционных реформ. Напротив, правое крыло партии считало подобное соглашение недопустимым и выступало резко против предложения “левых” отказать правительству в кредитах. В результате, несмотря на прозвучавший на упомянутой ноябрьской конференции призыв к сплочению, уже в декабре 1913 г. думская фракция октябристов раскололась на три части: земцев-октябристов (65 человек), собственно Союз 17 октября (22) и группу из 15 бывших членов фракции, объявивших себя беспартийными, а на деле блокировавшихся в Думе с ее правым черносотенным крылом. Раскол фракции, а затем и партии в целом поставил Союз 17 октября на грань полной катастрофы.

Первая мировая война привела к окончательной дезорганизации Союза 17 октября. 1 июля 1915 г. прекратилось издание газеты “Голос Москвы”, вскоре окончательно заглохла деятельность ЦК партии. Попытки Департамента полиции выявить в это время действовавшие октябристские отделы на местах результатов не дали. Остававшиеся в ряде мест весьма малочисленные и изолированные друг от друга группки октябристов, занятые организацией помощи раненым и беженцам, никакой политической работы не вели. Фактически Союз 17 октября как партия прекратил свое существование, хотя некоторые крупные партийные деятели (А.И.Гучков, М.В.Родзянко, И.В.Годнев) продолжали играть заметную роль в политической жизни страны вплоть до лета 1917 г.

Введение

Вступление императорской России в решающую фазу процесса модернизации на рубеже XIX - XX вв. характеризовалось кризисом структур традиционного общества, попытками лучших представителей власти и интеллигенции направить ход политического процесса в русло формирования основ правового государства. Государственные реформы, предпринятые самодержавием под воздействием революционных потрясений 1905 г., стали началом процесса формирования легальных политических партий либеральной направленности. Их деятельность стала первым опытом внедрения основ конституционализма в политическую жизнь России.

Партия Союз 17 октября (октябристы) представляла консервативное крыло либерального движения и начала формироваться в ноябре 1905 г. из умеренной части земского оппозиционного движения, признавшего Манифест 17 октября поворотным пунктом в истории России.

Главной своей целью октябристы объявили оказание «содействия правительству, идущему по пути спасительных реформ».

Октябристы открывали свою программу требованием сохранения единства и нераздельности Российского государства, «его исторически сложившегося унитарного характера».

Социальный состав партии был довольно однородным. К ней тяготела крупная, преимущественно московская торгово-промышленная и финансовая буржуазия, помещики. Среди октябристов было немало отставных военных чинов, представителей профессуры, инженеров, управляющих частными предприятиями.

В работе рассматривается политическая программа октябристов и их деятельность до Февральской революции 1917 г.

Создание Союза 17 октября 1905 года. Программа и её выполнение

октябристы партия союз

Среди правых (про правительственных) партий заметную роль в политической жизни страны играл «Союз 17 октября» (октябристы), принял это название в честь царского Манифеста 17 октября 1905 г., который, как считали октябристы, знаменовал собой вступление России на путь конституционной монархии. Организационное оформление партии началось в октября 1905 г., а завершилось на I ее съезде, состоявшемся 8 - 12 февраля 1906 г. в Москве. Это была партия крупного капитала - верхов торгово-промышленной буржуазии и помещиков - предпринимателей. Возглавил ее крупный московский домовладелец и промышленник А.И. Гучков, «прирожденный политик», высокообразованный блестящий оратор и публицист, экстравагантный, склонный к авантюризму.

Октябристы ставили своей целью «оказать содействие правительству, идущему по пути спасительных реформ». Они выступали за наследственную конституционную монархию, в которой император, как носитель верховной власти, ограничен постановлениями «Основных законов». Выступая против неограниченного самодержавия, октябристы были и против установления парламентарного строя, как неприемлемого для России политически и исторически. Они стояли за сохранение конституционным монархом титула «самодержавный»; предусматривали введение двух палатного «народного представительства» - Государственной думы и Государственного совета, формируемых на основе цензовых выборов - прямых в городах и двухстепенных в сельской местности. Гражданские права в программе октябристов включали свободу совести и вероисповедания, неприкосновенность личности и жилища, свободу слова, собраний, союзов, передвижения. В национальном вопросе октябристы исходили из принципа сохранения «единой и неделимой России», выступая против любой формы «федерализма». Исключение они делали лишь для Финляндии, при условии ее «государственной связи с империей». Допускали культурную автономию для других народов России.

Социальная программа октябристов сводилась к следующему. Для разрешении аграрного вопроса они предусматривали передачу крестьянам через особые земельные комитеты пустующих казенных, удельных и кабинетских земель, а также содействие покупке земли крестьянами «у частных владельцев» при посредстве Крестьянского банка, требовали возвращения крестьянам отрезков, произведенных от их наделов в 1861 г. Октябристы допускали и «принудительное отчуждение» части частновладельческих земель с обязательным вознаграждением владельцев за счет казны. Они выступали за регулирование аренды, переселение малоземельных и безземельных крестьян на «свободные земли», требовали уравнения крестьян в правах с остальными сословиями, активно поддерживали Столыпинскую аграрную реформу.

Октябристы признавали свободу рабочих организаций, союзов, собраний и право рабочих на стачки, но только на почве экономических, профессиональных и культурных нужд, при этом на предприятиях, «не имеющих государственного значения». Они выступали за ограничение продолжительности рабочего дня, но не в ущерб промышленникам, введения страхования рабочих, требовали сокращения налогового обложения населения. Они были сторонниками расширения народного образования, декларировали необходимость реформы суда и административного управления.

Государственное устройство октябристы представляли как конституционную монархию с Государственной думой. Они выступали за «сильную монархическую власть», но за необходимость проведения реформ, обеспечивавших свободу буржуазному предпринимательству. Свобода промышленности, торговли, приобретения собственности и охрана ее законом - главные программные требования октябристов.

В 1905 - 1907 гг. «Союз 17 октября» насчитывал до 30 тыс. членов. Его печатным органом была газета «Голос Москвы». В 1906 г. октябристы издавали до 50 газет на русском, немецком и латышском языках.

Как и кадетская партия, «Союз 17 октября» была весьма аморфным политическим образованием, напоминавшим скорее дискуссионный клуб, причём даже в большей степени, чем кадеты. Ситуацию усугубляли облегчённый приём в её ряды и допускавшееся параллельное членство в других партиях. Наиболее активные члены партии вели агитационно-пропагандистскую работу главным образом в период избирательных кампаний в Думу и прекращали всякую деятельность после выборов.

Вошедшие же в «Союз» «родственные партии и группы» зачастую связывали своё вступление в партию не с проведением реформ в духе октябристской программы, а, прежде всего с необходимостью консолидации сил для борьбы с революцией. Например, совет тульского Союза «За царя и порядок» постановил «присоединиться к «Союзу 17 октября» на автономных началах для совместной борьбы с крайними партиями».

Сами октябристы в годы революции 1905-1907 гг. делили все партии на три большие группы: левые, правые и партии центра. Свою партию они ставили в центре, называя ее конституционно-монархической. К своим союзникам октябристы причисляли Торгово-промышленную партию, Партию правового порядка, Прогрессивно-экономическую партию и другие близкие организации. Кадетов они считали радикалами, левыми, оппозицией, но не смешивали с революционерами. Октябристы не включали себя в один политический лагерь с кадетами.

В среде октябристов термин «либерализм» не пользовался популярностью и редко применялся по отношению к своей партии из-за его расплывчатого и неясного характера. «Либерализм» ассоциировался с привнесенными извне западными идеями, а октябристы подчеркивали свою «почвенность». Правящие круги истолковывали этот термин как синоним неблагонадежности и чуть ли не революционаризма. Немаловажное значение играл и образ либерала, созданный русской литературой; ему были свойственны благодушие и мягкотелость, неверие в «темный народ», боязнь революции и вера в благоразумие власти. В агитационно-пропагандистской литературе октябристы, как, впрочем, и кадеты, подчеркивали демократизм и конституционализм своей партии. Впрочем, лидер октябристов А.И. Гучков в своих речах иногда связывал октябризм с либерализмом; бывали случаи, когда на местах в 1905-1906 гг. возникали близкие к октябристам политические организации, использовавшие термин «либерализм» в своем названии: в Омске - Русский либеральный союз, в Перми - Конституционно-либеральная партия. Обе они примкнули к Союзу 17 октября. Позднее, в эмиграции, некоторые октябристы относили свою партию к умеренно-либеральным течениям общественной мысли.

Владимир Путин и Дмитрий Медведев
возложили цветы к памятнику
Петру Столыпину. 27.12.2012 года.
по материалам сайта "Правительство России "

На сооружение памятника П.А. Столыпину в Москве собрано пожертвований 1095 на сумму 27 586 639.14 руб.

Союз 17 Октября. / К.А. Соловьев

«Союз 17 Октября» - партия, представлявшая правое крыло русского либерализма начала XX в. Первые шаги к ее организации были предприняты в конце октября 1905. Ядром партии стало меньшинство участников земского съезда в Москве в ноябре 1905, отказавшееся подписать его общеполитическую резолюцию. 9 ноября 1905 в газете «Слово» был издан первый вариант программы партии. 8-12 февраля 1906 состоялся первый съезд «С. 17 О.» в Москве. К осени 1906 в состав «С. 17 О.» вошли Торгово-промышленная партия, Партия правового порядка, Конституционно-монархический правовой союз, Партия Манифеста 17 Октября в Иваново-Вознесенске, Партия «За царя и порядок» в Калуге и др. «С. 17 О.» задумывался как объединение всех центристских сил. Вливавшиеся в его состав объединения не распускались, а продолжали свое существование уже в рамках «С. 17 О.». Членство в «С. 17 О.» не накладывало никаких особых обязанностей, в т. ч. и уплату партийных взносов. В 1906 у партии было 260 местных отделений. Общая численность «С. 17 О.» достигала 75-77 тыс. чел. Особым влиянием октябристы пользовались в земских губерниях. Социальная основа партии: крупное землевладение и предпринимательские круги. Значительную роль в столицах играли немецкие группы «С. 17 О.». В 1906-1907 53,22 % членов партии - потомственные дворяне, 21,99 % - купцы и потомственные почетные граждане. По роду занятий 48,96 % октябристов – чиновники, более 31 % - представители предпринимательских кругов. Уже после июля 1906 организационная структура партии начала распадаться: около четверти местных отделений «С.17 О.» прекратили свое существование, заметно сократилась численность объединения. В «С. 17 О.» параллельно существовало два ЦК – московский и петербургский. В их состав вошли А.И. Гучков, Н.И. Гучков, П.А. Гейден, В.И. Герье, П.Л. Корф, М.В. Красовский, Ю.Н. Милютин, В.М. Петрово-Соловово, М.А. Стахович, Н.А. Хомяков, Д.Н. Шипов и др. На II съезде партии в мае 1907 было принято решение о создании единого ЦК с местопребыванием в Москве. В 1906 количество печатных органов партии достигало 50. Издавались газеты на русском, немецком, латышских языках, в т. ч. «Голос Москвы», «Известия Московского клуба С. 17 О.» и т. д.

Идеологические основания программы «С. 17 О.» «коренились» в земском движении середины 1890-х – 1905. Как утверждал А.И. Гучков на III съезде партии 4 октября 1909, ««С.17 О.» исторически вышел из рядов либеральной земской оппозиции, которая в борьбе с административным гнетом и реакционными элементами отстаивала права самоуправления и скромные культурные начинания. Эти же силы принимали участие в манифестациях, которые привели в 1905 к разрешению политического кризиса, может быть, именно их присутствие и придало внушительность этим манифестациям, обеспечив им успех» (Партия «С. 17 О.». М., 2000. Т. 2. С. 85). Значительную роль в возникновении организационных и идеологических предпосылок к формированию партии сыграл кружок «Беседа» (1899-1905). В ходе его деятельности установились прочные связи между различными кругами земской либеральной оппозиции; также был найден идеологический компромисс между умеренными земскими конституционалистами (П.А. Гейденом, В.М. Петрово-Соловово и др.) и сторонниками неославянофильской концепции власти (М.А. Стаховичем, Д.Н. Шиповым и др.). И те, и другие соглашались с необходимостью институционального преобразования политической системы России, настаивая на учреждении всенародного представительства. Однако вопрос о природе власти нового учреждения ими намеренно не обсуждался, чтобы избежать возможных разногласий.

Значимым импульсом для организационного сплочения новой силы стал Манифест 17 Октября 1905, который благодаря своей неоднозначности способствовал консолидации различных общественных кругов, готовых к конструктивному диалогу с властью. В «С.17 О.» превалировала интерпретация Манифеста 17 Октября как конституционной хартии, давшей начало новому государственному строю России. Вместе с тем, эта точка зрения не была единственной. «Левое крыло нашего союза предпочитает называть новое государственное устройство России умеренной конституцией. Правое крыло видит в нем видоизмененное самодержавие в его дальнейшей эволюции. Одно несомненно для тех и других и для всякого: не ложны слова манифеста 20 февраля (1905. – Ред.), что «произошло великое преобразование в государственном строе нашего отечества»», - говорил Д.А.Олсуфьев 21 марта 1906 г. на собрании «С. 17 О.» (ОПИ ГИМ Ф.164 Оп.1 Д.54 Л.32 об.). При всех различиях во взглядах октябристы соглашались с тем, что перед Россией стояла двуединая задача системной модернизации страны при сохранении своеобразия свойственных ей ценностных ориентиров.

Программа «С. 17 О.» предполагала распространение широких гражданских и политических свобод на граждан России. «В политически свободном государстве должна господствовать и гражданская свобода, создающая единственно надежную основу для всестороннего развития как духовных сил народа, так и естественной производительности страны. Манифест 17-го Октября на первое место ставить дарование незыблемых основ гражданской свободы. Развитие и укрепление этих начал в законодательстве и правах составляет одну из главнейших задач союза» (Российские либералы: кадеты и октябристы. М., 1996. С. 61). К числу гражданских прав человека, которые должны были быть гарантированы законом, относились свобода вероисповеданий, свобода слова, свобода собраний и союзов, передвижения, выбора места жительства и рода занятий. Также должна была быть обеспечена неприкосновенность личности, жилища, переписки, собственности граждан. Причем эти нормы обладали бы реальной силой лишь в случае модернизации самой власти, так как отстаивать свои права можно лишь в случае наличия независимой судебной системы и представительной формы правления. «Упорядочение форм общежития и упрочение гражданской свободы возможны лишь тогда, когда население страны находит опору и защиту всех своих прав в судe и когда деятельность административных властей поставлена в границы, ясно очерченные в законe» (Российские либералы: кадеты и октябристы. М., 1996. С. 64). Для того, чтобы суд стал эффективным механизмом отстаивания гражданских прав и свобод, он должен быть в полной мере независимым, гласным и бессословным. Октябристы настаивали на необходимости искоренить все рудименты прежней канцелярской модели судопроизводства.

В новых условиях особое значение приобретали и земства, которые также подлежали коренному преобразованию. Октябристы предлагали расширить сферу компетенции органов местного самоуправления, демократизировать их, ввести мелкую земскую единицу – волостное земство. Предполагаемое «С. 17 О.» вовлечение широких народных масс в активную политическую и общественную жизнь было невозможным без повсеместного распространения образования. Поэтому октябристы полагали, что едва ли не первая задача, стоявшая перед Думой, - принятие закона о всеобщем начальном образовании.

При этом октябристы выступали сторонниками сильной центральной государственной власти и были принципиальными противниками федерализации России. «Жизненным условием для укрепления внешней мощи России и для ее внутреннего процветания является ограждение единства ее политического тела, сохранение за ее государственным строем исторически сложившегося унитарного характера» (Российские либералы: кадеты и октябристы. М., 1996. С. 59-60). Они предлагали предоставить особый статус автономии лишь Финляндии. Однако подобная установка не препятствовала развитию широкого местного самоуправления и созданию благоприятных условий существования разнообразных национальных культур и конфессий.

Сохранение исторически сложившихся политических традиций предполагало и отстаивание принципа монархического суверенитета, когда источником всей власти в стране был император, который даровал народу конституцию и могущество которого являлось залогом ее исполнения. По мнению октябристов, монархическое начало обеспечивало преемственность власти, способствовало национальному единству страны. Оно также выполняло важную социальную функцию, будучи силой несословной и надклассовой. Характерна славянофильская риторика, присущая в этом случае программе октябристов, когда единение царя и народа противопоставляется бюрократической системе управления последних столетий: «Прежний неограниченный Самодержец, всемогущ по идее, но связанный в действительности всеми путами приказного строя, слабый вследствие отчужденности от него народа, становится конституционным монархом, который, хотя и находит пределы своей воли в правах народного представительства, но в самом единении с народом, в союзе с землей, в новых условиях государственного строя получает новую мощь и новую высокую задачу быть верховным вождем свободного народа» (Российские либералы: кадеты и октябристы. М., 1996. С. 60-61) .

Вместе с тем, перед Россией стояла необходимость проведения широких социальных реформ. В первую очередь это относилось к крестьянскому вопросу. Согласно программе «С. 17 О.», решение этого вопроса заключалось в повышение производительности труда русского крестьянина. По мнению октябристов, это было невозможно без обеспечения его правового равноправия со всеми прочими сословиями Российской империи. Помимо этого, государство должно было создавать наиболее благоприятные социально-экономические условия для роста производительности сельского хозяйства: оно должно было дать возможность крестьянину свободно выходить из общины, способствовать развитию мелкого кредита, содействовать расселению и переселению сельского населения, законодательным образом отрегулировать существование мелкой земельной аренды, инициировать разверстание чересполосных земель, передать часть государственных земель в пользу крестьян. Октябристы не исключали возможности отчуждения частновладельческих земель в случае крайней необходимости. 7 мая 1907 на II съезде партии была принята «земельная программа» «С. 17. О.», которая предполагала создание эффективного крестьянского хозяйства и, в целом, соответствовало положениям аграрной реформы П.А. Столыпина.

Решение рабочего вопроса «С. 17 О.» видел в реформировании законодательства с целью ограничения часов работы женщин и детей, введения страхования на случай болезни, инвалидности и смерти рабочего. Также октябристы выступали за свободу деятельности профессиональных союзов и организации стачек как формы борьбы за экономические интересы. Однако эта сфера активности рабочих должна была быть нормативным образом отрегулирована, чтобы она не наносила ущерб государству.

Широкое социальное реформирование требовало значительных средств. С учетом этого факта «С. 17 О.» предлагал реформировать налоговую систему с целью справедливого перераспределения бремени государственных расходов. Для этого следовало ввести прогрессивную шкалу подоходного обложения.

«С. 17 О.» придерживался исключительно парламентской тактики политической борьбы. При этом избирательный закон 11 декабря 1905 не позволил партии добиться ощутимого успеха на выборах в I и II Думу. В ходе избирательной кампании в I Думу октябристы выступали в союзе с Партией правового порядка, Прогрессивно-экономической партией, Всероссийским союзом торговли и промышленности. С. занимал строго центристскую позицию. Как заявлял М.А.. Стахович на первом учредительном съезде партии: ««С. 17 О.» открыто и резко отграничил себя с обоих флангов. Мы одинаково не сочувствуем и революции и реакции: нам одинаково кажутся незаконными, как насильственные революционные действия, так и ломка со стороны правительства основных начал Манифеста 17 Октября» (Шипов Д.Н. Воспоминания и думы о пережитом. М., 2007. С. 421). В итоге октябристам удалось провести 16 депутатов (в т. ч. П.А. Гейден, М.А. Стахович и др.), которые оказались на крайне правом фланге народного представительства. В связи с неудачной избирательной кампанией уже в июне 1906 в «С. 17 О.» обсуждался вопрос о реорганизации партии и создании нового объединения на базе формировавшейся Партии мирного обновления. «С. 17 О.» выступил резко против подписания Выборгского воззвания. Политический же курс правительство П.А. Столыпина был партией, в целом, поддержан. Лидеры «С. 17 О.» в большинстве своем сочувственно отнеслись и к учреждению военно-полевых судов 19 августа 1906, что привело к выходу из партии лидеров «мирнообновленцев» - П.А. Гейдена, М.А. Стаховича, Д.Н. Шипова. Во II Думе фракция октябристов составила 28 депутатов (к концу сессии – 35), которые блокировались с Группой правых и умеренных. Октябристы выступали против политической амнистии, доказывали неприемлемость отчуждения частновладельческих земель как единственно возможного решения аграрного вопроса, однозначно осуждали террористические акты. Неготовность думского большинства к диалогу с правительством вынуждала «С. 17 О.» требовать роспуска законодательного собрания.

Избирательный закон 3 июня 1907 позволил октябристам заметно увеличить свое представительство в Думе до 154 депутатов. «С. 17 О.» занял ведущее положение в нижней палате, имея возможность заключать соглашения как с правыми, так и с кадетами, что зачастую предрешало результат голосования. Октябристы были сторонниками тесного взаимодействия с правительством П.А. Столыпина, способствуя корректировке всех его важнейших реформ: в области аграрного, финансового законодательства, в сфере народного просвещения. В частности, многие октябристы настаивали на ограничении применения исключительного положения. Фракция доказывала необходимость изменений Правил 8 марта 1906 г. Также «Союз 17 октября» выступал против необоснованного повышения налогообложения, а также его неравномерного географического распределения. По словам А.И. Гучкова, сказанным на III съезде октябристов 4 октября 1909 г., «не осталось ни одного темного уголка правительственной деятельности, который не был бы беспощадно и ярко освещен представителями нашей партии. И мы боролись не только с правительством: рядом с правительством и над ним мы указали наличность вредных темных сил, очень влиятельных и безответственных» (Партия «Союз 17 октября»: Протоколы съезда, конференций и заседаний ЦК 1907-1915 гг.: В 2 т. М., 2000. Т. 2. С. 85).

Период наибольшего влияния октябристов на политическую жизнь страны совпал с разрушением организационной структуры «С. 17 О.». К 1909 осталось около 90 местных организаций, некоторые из которых фактически уже не функционировали. Это вынуждало октябристов сконцентрироваться на думской деятельности. Однако дезинтеграционные тенденции имели место и в самой фракции. Так, весной 1909 ее покинуло около 20 правых октябристов (т. н. «гололобовский инцидент»). Наличие центробежных сил в партии А.И. Гучков впоследствии объяснял тем, что «в нашем внутреннем партийном режиме мы неисправимые республиканцы, даже с некотором наклоном к анархизму. Мы бережно относимся к убеждениям людей, к вопросам о совести, к независимости их личности. Это есть известная психологическая черта, свойственная тем общественным течениям, из которых мы вышли. Поэтому нам с таким трудом дается установить в наших рядах навыки той железной дисциплины, без которой невозможна никакая серьезная политическая работа…» (Партия «С. 17 О.». М., 2000. Т. 2. С. 445).

В 1909 стало меняться отношение «С. 17 О.» к правительству в связи с вопросами военной и конфессиональной политики государства. В июне 1909 в личной беседе с кадетом М.В. Челноковым А.И. Гучков признавался, что «Дума идет быстро навстречу конфликту с правительством, что песня Столыпина спета и пора думать о более справедливых отношениях к оппозиции и объединению всех конституционных элементов» (ГАРФ. Ф. 810. Оп. 1. Д. 648. Л. 14). П.А. Столыпин остро реагировал на изменения позиции октябристов. В беседе с депутатом А.А. Уваровым 17 октября 1909 он утверждал: «Со стороны центра такое полевение не могу иначе назвать как политиканством и притом невысокого качества, недостойным серьезных государственных людей. Следовательно, я могу относиться к полевению не иначе как к весьма отрицательному и нежелательному явлению. То обстоятельство, что из-за новой линии центра кабинет явно разошелся с сим последним, оставшись благодаря этому без поддержки большинства, мало огорчает его. Если даже допустить, что его сейчас нет, то из этого следует лишь одно: оно должно быть и, вероятно, будет. Наконец, правительство не может огорчаться полевением октябристов и потому еще, что оно-то, правительство, - не октябристы. Если оно и опиралось на октябристское большинство в Государственной думе, то не потому что правительство исповедовало октябристскую программу, а потому что взгляды его и октябристов по тому или другому вопросу случайно совпадали» (П.А. Столыпин: Грани таланта политика. М., 2006. С. 483).

Принятие в марте 1911 закона о земствах в Западных губерниях в порядке чрезвычайно-указного права способствовало росту оппозиционных настроений среди октябристов и поставило под вопрос саму возможность делового сотрудничества фракции с правительством. 20 марта 1911 на встрече с избирателями С.И. Шидловский так комментировал реакцию «С. 17 О.» на действия кабинета министров: «Нас хотели вызвать на совершение беззакония, но мы на это не пошли. Разве мы могли в нашей конституционной борьбе с Государственным советом прибегать к тем средствам, которыми, к сожалению, воспользовалось правительство и провело благодаря им закон о западном земстве? Разве народные представители, так недавно призванные к законодательной деятельности, могли попрать закон? Нет, господа, на это октябристы никогда не пойдут. Мы иначе смотрим на дело. Если мы видим, как попирают на наших глазах закон, то наша святая обязанность, наш долг перед народом вступить в борьбу с этим лицом» (Партия «Союз 17 октября»: Протоколы III съезда, конференций и заседаний ЦК 1907-1915 гг.: В 2 т. М., 2000. Т. 2. С. 325-326).

Убийство П.А. Столыпина в сентябре 1911 поставило октябристов перед необходимостью обобщить свой политический опыт последних пяти лет. По словам А.И. Гучкова, в значительной мере благодаря Столыпину наладился конструктивный диалог между правительством и общественными силами, что было уникальным явлением в истории России: «Получилась картина, редкая в нашей русской жизни, небывалая со времен начала 60-х годов: две силы, вечно, казалось, непримиримо между собой враждовавшие – власть и общество – сблизились и пошли одной дорогой; общество поверило власти; власть остро почувствовала нужду в поддержку общества. В этом акте примирения выдающуюся роль сыграл П.А. Столыпин, представлявший совершенно исключительное сочетание тех качеств, какие требовались современным моментом. Благодаря именно его обаятельной личности, высоким свойствам его ума и характера, накапливалась вокруг власти атмосфера общественного доброжелательства и доверия на место прежней ненависти и подозрительности» (Партия «Союз 17 октября»: Протоколы III съезда, конференций и заседаний ЦК 1907-1915 гг.: В 2 т. М., 2000. Т. 2. С. 428). Однако общественное успокоение привело к упрочению положения сил реакции, которые добивались свертывания курса преобразований. По мнению Гучкова, П.А. Столыпин не смог одержать над ними победу, а после его гибели они окончательно восторжествовали, результатом чего стало фактическое упразднение объединенного правительства, замещенного традиционным для России «личным режимом».

Выборы в IV Думу, в ходе которых администрация препятствовала избранию представителей левого крыла и центра «С. 17 О.», заметно изменили расстановку сил в нижней палате. Численность октябристов снизилась до 98 депутатов. В состав IV Думы не прошли видные представители «С. 17 О.»: А.И. Гучков, П.В. Каменский, М.Я. Капустин, А.В. Еропкин и др. Новые условия побуждали партию к изменению тактической линии. На ноябрьской конференции 1913 конференция значительным большинством была принята резолюцию резко оппозиционного характера, в которой правительство обвинялось в систематичном нарушении принципов конституционализма и прав человека, провозглашенных еще Манифестом 17 Октября 1905. Разногласия в связи с этим решением стали причиной раскола фракции. Левое крыло настаивало на необходимости считать решения партийной конференции обязательными для фракции, правые октябристы отказывались им подчиняться, центр же призывал к компромиссу. В итоге фракция распалась на группу «С. 17 О.» (левые октябристы), группу независимых (правые октябристы), фракцию земцев-октябристов (центр). Для партии, ориентировавшейся на парламентские средства политической борьбы, отсутствие возможности влиять на своих депутатов ставило под вопрос ее существование. С этого момента количество заседаний ЦК заметно сокращается. Весной 1914 ЦК обсуждал возможность создания левого центра в нижней палате в союзе с кадетами и прогрессистами. 1 июля 1915 прекратилось издание ведущего органа «С. 17 О.» «Голоса Москвы». Вскоре после этого перестал созываться и ЦК партии.

Лит .: Черменский Е.Д. Буржуазия и царизм в первой российской революции. М., 1970; Дякин В.С. Самодержавие, буржуазия и дворянство в 1907-1911 гг. Л., 1978; Шелохаев В.В. Партия октябристов в период первой российской революции. М., 1987; Политическая история России в партиях и лицах. М., 1993; Вишневски Э. Либеральная оппозиция в России накануне Первой мировой войны. М., 1993; Павлов Д.Б. «Союз 17 октября» в 1905-1907 годах: численность и социальный состав. // Отечественная история. М., 1993. № 6; Харусь О.А. Кадетские и октябристские организации в Сибири: опыт реконструкции социокультурного облика // Исторический ежегодник. Омск, 1997; Соловьев К.А. Формирование либеральных и консервативных политических партий и Первая российская революция // Революция 1905 – 1907 годов: Взгляд через столетие. М., 2005; Brainerd M.D. The octobrists and the gentry, 1905-1907: leaders an followers? // The politics of rural Russia, 1905-1914. Bloomington – L., 1979; Emmons T. The formation of political parties and the first national elections in Russia. Cambridge – L., 1983.

Архив : ГАРФ. Ф. 115 («Союз 17 Октября»); Ф. 555 (А.И. Гучков); РГИА. Ф. 869 (Милютины).

К.А.Соловьев .

Партия «Союз 17 октября» (октябристы)

Программа, организационное строение и социальный состав партии

Союз 17 октября вместе с примыкавшими к нему партиями и организациями представлял собой правый фланг российского либерализма и занимал промежуточное положение между конституционными демократами и правыми радикалами.

Октябризм как политическое течение возник и начал организационно оформляться на основе «меньшинства» земско-городских съездов. Партийное размежевание в либеральном лагере в основном закончилось после издания Манифеста 17 октября 1905 года. Посчитав, что в России созданы необходимые политические предпосылки для движения по пути к конституционной монархии, будущие октябристы приступили к созданию партии, взяв в качестве названия дату издания царского Манифеста.

Организационно Союз 17 октября начал складываться в последних числах октября 1905 года, когда в Москве, а затем в Петербурге состоялось несколько встреч либеральных земцев с представителями крупной буржуазии. Помимо разработки программных вопросов на этих совещаниях шло формирование руководящих органов Союза - Московского и Петербургского отделений ЦК . В ноябре на происходившем в Москве земско-городском съезде будущие октябристы выступили уже более или менее сплоченной группой. В своем «особом мнении» по поводу принятой съездом общеполитической резолюции они высказались за оказание правительству помощи и поддержки «в водворении порядка ради скорейшего созыва Государственной думы», против прямых выборов в Думу и превращения ее в Учредительное собрание. Кроме того, в резолюции «меньшинства» решительно отвергались предоставление автономии Польше, как и повсеместная и немедленная отмена «исключительных мер и военных положений» ввиду «революционного состояния страны».

Ноябрьский земско-городской съезд совпал с выработкой октябристами основ своей программы, первый вариант которой был опубликован в газете «Слово» 9 ноября. На съезде в число лидеров складывающейся партии выдвинулся один из братьев Гучковых - Александр. Потомственный почетный гражданин Александр Иванович Гучков (1862 - 1936), происходивший из семьи известных московских предпринимателей, с 1902 года был директором Московского учетного банка. Общественную известность и репутацию смелого, решительного человека и патриота он приобрел в годы русско-японской войны, в которой принял участие в качестве главного уполномоченного Российского общества Красного Креста. Как политик Гучков дебютировал осенью 1905 года на сентябрьском земско-городском съезде, на котором заявил, что критерием политической «вражды» или «союза» для него служат вопросы об автономии Польши и о «децентрализации законодательства» (сам он, конечно, был ярым противником и того, и другого). Эта же националистическая нота прозвучала в выступлениях Гучкова и на ноябрьском земско-городском съезде. Вскоре А.И.Гучков занял пост товарища председателя Московского отделения ЦК Союза 17 октября, а в 1906 году стал единоличным лидером октябристов, оставаясь таковым в течение всего времени существования партии.

Патриарх земского движения, крупный землевладелец Д.Н.Шипов и предприниматели братья А.И., Н.И . и Ф.И.Гучковы были представителями двух социально-политических слоев, из которых возник октябризм: дворянско-землевладельческого и торгово-промышленного. Очень скоро к ним добавились и представители дворянско-бюрократического слоя. Глашатаем его интересов в октябристской среде стала целая группа петербургских членов Союза во главе с действительным статским советником бароном П.Л.Корфом , первым председателем Петербургского отделения ЦК Союза, и тайным советником М.В.Красовским , его заместителем (товарищем).

Помимо отделений Центрального комитета, в состав которого уже к началу 1907 года входило свыше 70 человек, до конца 1905 года в обеих столицах были созданы Городские советы Союза 17 октября, направлявшие деятельность районных партийных организаций, а также 60 отделов Союза на местах. Всего в 1905 - 1907 годах конституировалось 260 отделов Союза 17 октября, причем основная их масса (около 200) возникла в период выборов в І Думу. Крупнейшими организациями октябристов на всем протяжении существования партии были Московская и Петербургская. Численность последней уже к концу декабря 1905 года перевалила за 5 тысяч . Общую численность членов партии в годы первой революции можно определить в 75 - 77 тысяч человек. Местные отделы октябристов легко распадались и столь же легко возобновляли свою деятельность в период избирательных кампаний, с тем чтобы вновь прекратить ее на время работы очередной Государственной думы. Учитывая пассивность большинства членов Союза, следует подчеркнуть, что реальное влияние октябристов на политическую жизнь страны было отнюдь не пропорционально столь внушительным масштабам их организации.

Географически подавляющее большинство местных отделов Союза 17 октября возникло в земских губерниях Европейской России с относительно развитым дворянским землевладением. В губерниях же неземских и особенно национальных окраинах империи число октябристских организаций было невелико. Немногим больше было и количество октябристских отделов, созданных в сельской местности, - всего порядка 30. Кроме собственных организаций Союза 17 октября в ряде городов возникли немногочисленные студенческие фракции октябристов, а также их немецкие группы. Наконец, в 1905 - 1906 годах к партии на автономных началах присоединились 23 политические организации, родственные ей в программно-тактическом отношении.

Организационно Союз 17 октября был задуман, как «объединение всех партий центра, независимо от их второстепенных отличий и оттенков», а потому был весьма рыхлым образованием. С самого начала в октябристской среде получило распространение допускавшееся уставом параллельное членство в других партиях и организациях. Само членство в Союзе 17 октября не влекло за собой обязательного выполнения каких-либо специальных партийных поручений, как и уплату фиксированных членских взносов. Несмотря на то, что с 1906 года лидеры октябристов пытались внедрить в практику чисто партийные методы руководства Союзом, многие рядовые члены партии продолжали рассматривать его скорее как дискуссионный клуб, но не как организацию, предполагавшую наличие строгой дисциплины и иерархичности. Непостижимым образом это «свободолюбие» уживалось с возвеличиванием А.И.Гучкова, восхваление заслуг и персональные здравицы в адрес которого стали обязательным атрибутом всех общепартийных форумов, начиная с 1907 года.

Октябристам всегда была абсолютно чуждой столь характерная для членов революционных партий готовность пожертвовать всем ради достижения партийных целей. Именно поэтому Союз 17 октября, объединявший людей вполне состоятельных, а иногда и очень богатых, испытывал хронические финансовые затруднения.

Как правило, в Союз 17 октября вступали люди зрелого возраста и высокого образовательного ценза, со вполне определившимся и весьма солидным общественным положением. Большинство октябристов принадлежало к поколению, давшему российскому освободительному движению целую плеяду революционеров-«восьмидесятников». Однако лишь немногие из них отдали дань юношескому радикализму, предпочитая служить России иным, законным путем. Союз 17 октября привлекал в свои ряды крупнейших представителей просвещенного чиновничества.

Если попытаться нарисовать социальный портрет некоего усредненного октябриста, то он будет выглядеть примерно так: мужчина 47 - 48 лет, потомственный дворянин (реже купец, потомственный почетный гражданин), с высшим образованием (чаще юридическим или вообще гуманитарным), чиновник V - VIII классов, житель города одной из земских губерний, член совета банка или акционерного предприятия, земле- и домовладелец, нередко земский или городской гласный.

Вопреки расчетам создателей Союза 17 октября привлечь в свою партию представителей демократических слоев населения, в первую очередь рабочих и крестьян, им не удалось. Созданные в конце 1905 года Рабочая партия Союза 17 октября и одноименный Крестьянский союз никогда не были массовыми.

В целом по своей социальной природе Союз 17 октября был партией служилого дворянства (еще не полностью порвавшего, однако, с традиционными дворянскими занятиями) и крупной, частично «одворяненной» торгово-промышленной и финансовой буржуазии.

Разработка программы Союза 17 октября прошла несколько этапов. Первый из них относится к ноябрю 1905 года, когда были изданы упомянутый и весьма общий ее первый вариант, а затем и программное воззвание, подписанное 33 членами ЦК партии первого состава. Второй период охватывает 1906 и первую половину 1907 года, когда на І съезде Союза 17 октября (февраль 1906 года) программа была принята в значительно расширенном и доработанном виде, а на ІІ съезде (май 1907 года) - подвергнута некоторой редакционной обработке. Наконец, третий период включает в себя работу двух партийных конференций (в октябре 1907 и ноябре 1913 года), а также ІІІ съезда Союза 17 октября (октябрь 1909 года). Особенностью этого периода было то, что программные положения в это время конкретизировались и дорабатывались с прицелом на их внесение в Думу в качестве законопроектов.

Центральное место в программе Союза 17 октября занимал вопрос о характере и структуре государственной власти в России. «Российская империя, - говорилось в первом ее параграфе, - есть наследственная конституционная монархия, в которой император, как носитель верховной власти, ограничен постановлениями Основных законов». Таким образом, октябристы заявляли о себе как о противниках идеи сохранения неограниченной власти монарха.

Выступая за упразднение неограниченного самодержавия, октябристы вместе с тем категорически возражали против введения в России парламентского строя, считая его неприемлемым как с исторической, так и с политической точек зрения. Характерно, что октябристы, правда, не без некоторых колебаний, признали целесообразным сохранить за конституционным монархом титул «самодержавный», видя в этом титуле «историческое достояние» России.

Согласно выработанной октябристами схеме, в структуру высшей государственной власти России должны были войти монарх, царствующий и управляющий одновременно, и двухпалатное народное представительство, формируемое на основе цензовых выборов, прямых - в городах и двустепенных - в остальных местностях. Так представляли себе октябристы способ формирования нижней палаты Государственной думы . Что же касается верхней законодательной палаты - Государственного совета - смысл существования которой заключался в том, чтобы исправлять и корректировать решения Думы, то это должен был быть узкоцензовый орган, половина членов которого к тому же назначалась монархом. Таким образом, единственным серьезным отличием этого пункта октябристской программы от изданного 20 февраля 1906 года Положения о Госсовете было уравнение его в правах с Думой (по официальной версии, Госсовет получал право решающего голоса).

В распределении прав между народным представительством и монархом октябристы делали явное предпочтение в пользу последнего. Без императорской санкции не мог вступить в силу или быть отменен ни один закон; царю же принадлежало право назначения и смещения министров, которые, правда, в своей деятельности теоретически несли равную ответственность перед ним и народным представительством. Однако, чтобы добиться смещения министра, Думе требовалось возбудить против него судебное преследование. Очевидно, что при таких условиях провозглашенный в программе Союза 17 октября контроль законодательных палат за «законностью и целесообразностью действий правительственных органов» был фикцией. Реальные права обеих законодательных палат заключались в праве законодательной инициативы, подачи запросов правительству и утверждения правительственного бюджета.

Второй раздел октябристской программы был посвящен требованиям в области гражданских прав. Здесь содержался обычный для либеральной партии перечень положений, включавший свободу совести и вероисповедания, неприкосновенность личности и жилища, свободу слова, собраний, союзов, передвижения и т.д. По своему содержанию этот раздел программы Союза 17 октября был, пожалуй, самым демократичным. Беда заключалась в том, что на практике сами октябристы часто нарушали эти положения своей программы. Особенно это касалось требования гражданского равноправия вообще и еврейского в частности. Под давлением своих Западных и Юго-Западных отделов, выступавших в большинстве против предоставления равноправия евреям, октябристское руководство всячески тормозило решение этого вопроса даже внутри самой партии.

Что касается национального вопроса вообще, то октябристы исходили из необходимости сохранения «единой и неделимой» России(эти слова были внесены в параграф І партийной программы по решению ІІ съезда) и считали нужным противодействовать «всяким предположениям, направленным прямо или косвенно к расчленению империи и к идее федерализма». Исключение было сделано только для Финляндии, которой предполагалось предоставить «право на известное автономное государственное устройство» при условии «государственной связи с империей». Формулируя права национальных меньшинств, октябристы высказывали готовность удовлетворять и защищать их культурные, но не политические «нужды».

Большое внимание в программе Союза 17 октября было уделено социальным вопросам, среди которых на первом месте стоял аграрный , названный «самым острым, самым больным вопросом на пространстве всей почти великой России». Октябристы осознавали, насколько тяжелым было положение страдавшего от малоземелья крестьянства, и, более того, находили требования крестьян об увеличении наделов вполне справедливыми. Удовлетворить их октябристы предполагали, во-первых, за счет государства в результате раздачи крестьянам через особые земельные комитеты пустующих казенных, удельных, кабинетских земель и, во-вторых, путем «содействия покупки крестьянами земель у частных владельцев» при посредстве Крестьянского банка. В крайних случаях программа Союза 17 октября предусматривала и «принудительное отчуждение» части частновладельческих земель с обязательным вознаграждением владельцев.

Основной акцент в октябристской аграрной программе, однако, был сделан не на земельном, а на хозяйственно-правовых вопросах. Октябристы считали необходимым уравнять крестьян в правах с остальными гражданами путем отмены всех законов, юридически принижавших податные сословия, а главное - административной опеки над ними; ликвидировать общину и осуществить ряд мер для улучшения экономического положения крестьян (развитие сельскохозяйственного кредита, широкое внедрение агрономических знаний, распространение кустарных промыслов и т.д.).

Таким образом, в решении аграрного вопроса октябристы шли в русле столыпинской аграрной политики. Однако в отличие от П.А.Столыпина, делавшего основную ставку на сравнительно узкий слой «крепких и сильных» крестьян, октябристы рассчитывали на то, что им удастся в относительно короткий срок создать широкий слой зажиточного крестьянства, которое и должно было стать массовой опорой режима.

Октябристы не скрывали своего неприятия революции, а на практике оказывали правительству посильную помощь в ее подавлении, не опускаясь при этом, конечно, до роли царских держиморд, подобно черносотенцам.

События ноября - декабря 1905 года прошли под знаком заметного сползания октябристов вправо.

Казалось, к концу 1905 года между октябристами и правительством сложилось полное взаимопонимание, однако на деле именно к этому времени относятся первые серьезные расхождения между ними. Октябристы с удивлением обнаружили, что правительство, выполнившее первую задачу их тактического плана - подавление «крамолы», совсем не спешило перейти ко второй - созыву Думы. Предновогоднее интервью графа Витте, в котором тот заявил, что и после издания Манифеста 17 октября царь остается неограниченным самодержцем, повергло октябристов в смятение и впервые заставило выступить с критикой сначала самого премьера, а затем и всего правительственного курса.

После интенсивного обсуждения на заседаниях ЦК вопрос об этом был включен в повестку І съезда партии. Резолюция съезда об отношении к политике правительства была составлена в необычайно резких для октябристов тонах. Основной акцент в резолюции был сделан на необходимости «ускорить всеми мерами» выборы в Думу, определив точный срок ее созыва.

Октябристы среди правых партий заметную роль в политической жизни страны играл "Союз 17 октября" (октябристы), принял это название в честь царского Манифеста 17 октября 1905 г., который, как считали октябристы, знаменовал собой вступление России на путь конституционной монархии. Организационное оформление партии началось в октября 1905 г., а завершилось на I ее съезде, состоявшемся 8 - 12 февраля 1906 г. в Москве. Это была партия крупного капитала - верхов торгово-промышленной буржуазии и помещиков - предпринимателей. Возглавил ее крупный московский домовладелец и промышленник А.И. Гучков, "прирожденный политик", высокообразованный блестящий оратор и публицист, экстравагантный, склонный к авантюризму.

Октябристы ставили своей целью "оказать содействие правительству, идущему по пути спасительных реформ". Они выступали за наследственную конституционную монархию, в которой император, как носитель верховной власти, ограничен постановлениями "Основных законов". Выступая против неограниченного самодержавия, октябристы были и против установления парламентарного строя, как неприемлемого для России политически и исторически. Они стояли за сохранение конституционным монархом титула "самодержавный"; предусматривали введение двух палатного "народного представительства" - Государственной думы и Государственного совета, формируемых на основе цензовых выборов - прямых в городах и двухстепенных в сельской местности. Гражданские права в программе октябристов включали свободу совести и вероисповедания, неприкосновенность личности и жилища, свободу слова, собраний, союзов, передвижения. В национальном вопросе октябристы исходили из принципа сохранения "единой и неделимой России", выступая против любой формы "федерализма". Исключение они делали лишь для Финляндии, при условии ее "государственной связи с империей". Допускали культурную автономию для других народов России.

Социальная программа октябристов сводилась к следующему. Для разрешении аграрного вопроса они предусматривали передачу крестьянам через особые земельные комитеты пустующих казенных, удельных и кабинетских земель, а также содействие покупке земли крестьянами "у частных владельцев" при посредстве Крестьянского банка, требовали возвращения крестьянам отрезков, произведенных от их наделов в 1861 г. Октябристы признавали свободу рабочих организаций, союзов, собраний и право рабочих на стачки, но только на почве экономических, профессиональных и культурных нужд, при этом на предприятиях, "не имеющих государственного значения". Государственное устройство октябристы представляли как конституционную монархию с Государственной думой. Они выступали за "сильную монархическую власть", но за необходимость проведения реформ, обеспечивавших свободу буржуазному предпринимательству. Свобода промышленности, торговли, приобретения собственности и охрана ее законом - главные программные требования октябристов.

94 Рсдрп: создание, программа, деятельность.

Российская социал - демократическая рабочая партия (РСДРП)

Осенью 1895 года марксистские кружки Петербурге слились в единую организацию под названием «Союз борьбы за освобождение рабочего класса». Это объединение выступило за слияние всех групп марксистского толка в России в единую политическую партию.

В 1898 году с 1 по 3 марта в городе Минске собрались 9 представителей московского, петербургского, екатеринославского и киевского «Союзов борьбы», Киевского рабочего комитета и Бунда - Всеобщего еврейского рабочего союза. Эти организации приняли решение о слиянии региональных социал-демократических организаций в единую Российскую социал-демократическую рабочую партию. Это была только декларация, но она официально закрепила стремление российских марксистов к партийному объединению.

Первым проявлением деятельности новой партии стал выход в декабре 1900 года всероссийской социал-демократической газеты «Искра». Возглавил редакцию В.И. Ульянов (Ленин). Кроме него в редакцию вошли Г.В. Плеханов, Л. Мартов, А.Н. Потресов, П.Б. Аксельрод и В.И. Засулич. Очень быстро в редакции газеты проявилась разность мнений, что впоследствии привело к расколу в партии. Суть их заключалась в том, что часть членов партии склонялась к легальным методам работы, с мягкой дисциплиной и политическим плюрализмом, склонностью к компромиссам с либеральной буржуазией. С другой стороны им противостояли сторонники жестких методов, достаточно близкие к народникам и не признающие опыт европейской социал-демократии, к этому времени претерпевшей идеологические изменения.

В 1903 году прошел II съезд РСДРП, который расставил все по своим местам. На нем выделились две группировки. Будущие меньшевики, или, как их еще называли «мягкие искровцы», среди которых явным лидером являлся Плеханов, считали, что в предстоящей революции лидером должна быть буржуазия, отсюда и необходимость налаживания с ней прочного союза. В свою очередь «твердые» искровцы будушие большевики, где лидером был Ленин (Ульянов) , считали, что гегемоном революции мог быть только пролетариат.

На съезде была принята программа РСДРП. Она состояла из двух частей: программы - минимум и программы - максимум. Программа-минимум ставила перед партией задачи на этапе буржуазно-демократической революции: в сфере политических преобразований - свержение самодержавия, установление демократической республики, установление 8-часового рабочего дня, возвращение крестьянам ранее принадлежавшей им земли и отмена выкупных платежей. Программа-максимум определяла дальнейшее развитие революционного процесса - установление диктатуры пролетариата. Принятие этой программы было знаменательной и серьезной победой В.И. Ленина и его сторонников.

Сторонники Ленина оказались в большинстве и при выборах в руководящий орган партии - ЦК. После этих выборов их и стали называть большевиками, а их противников внутри партии - меньшевиками.

В 1905 году идейные разногласия привели и к организационному расколу - образовались две самостоятельные партии большевиков и меньшевиков На состоявшемся в 1907 году V съезде РСДРП большевикам удалось вытеснить меньшевиков из партийного руководства. Очень важным моментом в партийной жизни, который повлиял на тактику партии на многие десятилетия, можно считать резолюцию, принятую большевиками, об отрицании возможности действовать через легитимные парламентские структуры.