В 2013 г. увидели свет первые тома масштабного научного проекта отечественного китаеведения - 10-томной «Истории Китая с древнейших времён до начала XXI века». Летом 2014 г. в Отделе Китая Института востоковедения РАН прошло обсуждения второго тома, изданного под редакцией Л.С. Переломова и посвященного истории Китая V в. до н.э. - III в. н. э.

Полное название этого тома: История Китая с древнейших времён до начала XXI века: В десяти томах. Т. II: Эпоха Чжаньго, Цинь и Хань (V в. до н. э. - III в. н. э.) / Гл. ред. С. Л. Тихвинский; Отв. ред. тома Л. С. Переломов; Российская академия наук, Институт Дальнего Востока. - М.: Наука - Восточная литература, 2013. - 687 с.

Дискуссия была очень оживленной и весьма острой.

Материалы обсуждения второго тома «Истории Китая» опубликованы в следующем издании: Общество и государство в Китае. Т. XLIV, ч. 2 / Редколл.: А.И. Кобзев и др. - М.: Институт востоковедения РАН, 2014. - С. 462-615. (Ученые записки ИВ РАН. Отдела Китая. Вып. 15) .

Эти же материалы представлены и в свободном доступе в разделе «Рецензии» портала Синология.ру (© Copyright 2009-2014).

Вот несколько фрагментов дискуссии:

«А.Р. Вяткин: Общее впечатление: этот том представляет собой халтурную работу, читателю тяжело будет читать и разбираться в нём. Проект не был продуман и обсуждён, а хронологический принцип не выдержан. Там везде инверсии, недопустимые в подобном труде. Есть идиотические фрагменты, и лучше было бы отправить этот том в макулатуру; его выпускать просто неприлично. В нём видится признак кризиса не только в Академии наук, но и в синологии» (ОГК. Т. XLIV, ч. 2. С. 608-609) .

«А.И. Кобзев: …Как действующий профессор двух вузов с большим педагогическим стажем могу заметить, что обращение студентов к подобной литературе носит амбивалентный характер. Они способны, с одной стороны, наивно переписывать и повторять всякую белиберду из Интернета, благо техника позволяет не напрягать для этого мозги, а с другой – докапываться с помощью все той же чудесной техники до настоящих глубин и без стеснения разоблачать псевдоавторитеты, о которых коллеги зачастую затрудняются высказывать нелицеприятные суждения. В данном же случае ясно, что хаотическое содержание в солидной академической упаковке должно оказывать фрустрирующее воздействие на обыкновенного читателя и неопытного студента. И дело не в том, что создатели тома - сумасшедшие или носители “китайской логики”. Перед нами результат неловкого вырезания и склеивания старых текстов с помощью “кривых ножниц”. Л.С. Переломову нужно было пристроить к тому Конфуция, которым он много занимался, для чего и соединили коня и трепетную лань - Чжаньго с Цинь и Хань. Однако и эта вивисекция была произведена топорно, поскольку более искусный мастер взял бы иную верхнюю границу Чжаньго, чтобы хотя бы формально привязать к этому периоду Конфуция. Непонятно только, почему творящие такое совершенно не задумываются о последствиях своего плевка в вечность. Всё тот же Интернет и вездесущие студенты обеспечат им геростратову славу надолго, если не навсегда» (ОГК. Т. XLIV, ч. 2. С. 612).

«С.В. Дмитриев. …К сожалению, в последнее время мне всё чаще попадаются книги, от которых создается впечатление, будто автор не предполагал, что их будут читать. Так не должно быть никогда. Мы можем писать глупости, если мы в них верим; но не выпускать под академическим грифом такие вещи, в которые никто не верит. На основании такого тома легко сделать вывод, что отечественное китаеведение - собрание маразматиков...» (ОГК. Т. XLIV, ч. 2. С. 613).

Удивительно, но прочтение столь резких отзывов не вызвало у меня отрицательного отношения к обсуждаемой книги, а породило размышления совершенно иного рода.

Во-первых, оживленная дискуссия, развернувшаяся вокруг этой книги, вселяет надежду на активизацию российской академической синологии уже в недалёком будущем. Почему я так думаю? Потому что дискуссия - это суть науки, а доброжелательная критика - норма научной жизни. Пока есть дискуссия, пока есть адекватная реакция коллег и пока появляется желание предложить новый аргументированный вариант прочтения старой проблемы - до тех пор будет жить и гуманитарная наука. Бурные научные дискуссии являются одним из показателей активной и «здоровой» научной жизни.

Что же касается резких филиппик в адрес редактора этого тома, то они являются, с моей точки зрения, сугубо субъективным и дискуссионным мнением, которое, несомненно, заслуживает внимание, но которое отнюдь не предполагает, что с ним следует безоговорочно соглашаться. Наш современный эмпирический мир дает примеры столь «сюрреалистических» парадоксов, что соединение в одном культурном пространстве и коня, и трепетной лани не кажется мне столь уж необоснованным. Почему бы и нет? Нет ничего конкретнее периодизации истории, но и ничто в исторической науке не является столь относительным, как периодизации. Все зависит от выбранного критерия. И если речь идет о мэтрах, то выбор критерия периодизации - это их полное право. Периодизация всегда, в определенной степени, мифологична, поскольку лишь в мифологическом пространстве можно остановить то, что находится в постоянном движении. Если же речь идет о маркерах, которыми размечают направление исторического процесса, то здесь, уж точно, всегда найдутся варианты.

И, разумеется, я никак не могу согласиться с предложением сжечь тираж этой книги (или «уничтожить», как предлагали некоторые участники дискуссии: ОГК. Т. XLIV, ч. 2. С. 608, 613). Книги нельзя уничтожать. Даже плохие. И тем более книги, которые являются очень достойной частью истории отечественной науки. Как думается, к этому труду надо относиться именно так - как к работе, отражающей историю российского китаеведения. Леонард Сергеевич Переломов - редактор этого тома и один из его авторов - внес несомненный и весьма существенный вклад в историю отечественной синологии, равно как и другие многоуважаемые авторы тома, которых с полным правом можно назвать, как точно заметил профессор К.М. Тертицкий, профессионалами высокого уровня (ОГК. Т. XLIV, ч. 2. С. 603). Уверен, что без их работ, на которых мы выросли, не было бы и нас, и этой бурной дискуссии. Посему я считаю нужным сказать спасибо профессору Л.С. Переломову за эту работу. В данной книге Л.С.Переломов представил итог своих многолетних исследований, а также исследований своих коллег. Исследований, которые, пожалуй, всю последнюю четверть прошлого века получали высокую оценку не только в отечественном, но и в международном профессиональном сообществе. Да и в начале XXI века они были показателем, особенно для китайских синологов и конфуциановедов, высокого уровня развития российского китаеведения.

Да, основные исследования авторы этого тома, как и его редактор, проводили не вчера и, может быть, даже не позавчера, но это ведь было известно задолго до реализации данного проекта. Поэтому большую часть резкой критики в адрес редактора и авторов я бы списал на общий кризис в отечественной синологии, прежде всего - на кризисные явления в организации нашей научной жизни. И обсуждение этого тома, кстати сказать, вывело дискуссию как раз на эту, с моей точки зрения, главную проблему российского китаеведения. Профессор А.И. Кобзев, например, совершенно точно указал на организационную неготовность современной российской синологии решать такие грандиозные научные проекты и предложил переформатировать структуру академических востоковедных институтов (ОГК. Т. XLIV, ч. 2. С. 609).

Мне в наибольшей степени импонируют некоторые оценки профессора М.Ю. Ульянова, прозвучавшие в ходе обсуждения второго тома «Истории Китая»:

«Выход в свет данного тома является значительным событием в научной жизни нашей страны.

В ближайшем будущем публикация всего 10-томника при наличии уже изданной 6-томной энциклопедии “Духовная культура Китая” и большого числа переведённых на русский язык источников создаст в синологии новое информационное пространство, которое необходимо осмыслить…

Авторы и редколлегия, вероятнее всего, стремились создать популярное и общедоступное научное издание. Если считать, что целевой аудиторией является «массовый читатель», то цель достигнута – в его руках окажется внушительный том, написанный специалистами, не отягощённый научным аппаратом, но обильно снабжённый иллюстрациями, в котором рассказано о самых разных сторонах истории и культуры древнего Китая…

…Следует ожидать, что обсуждение этого и других томов вызовет “поток конструктивной критики” и “лавину ценных замечаний”. И как знать, может, именно после этого начнётся новый этап в развитии отечественной синологии. Как бы то ни было, следует поблагодарить авторов тома за их многолетний труд. И будем надеяться, что публикация этой книги подтолкнёт синологов-древников к ответственной, планомерной и вдумчивой работе, которая приведёт к реализации научных проектов и созданию академической истории Древнего Китая» (ОГК. Т. XLIV, ч. 2. С. 544, 548).

Что в итоге мы имеем? Во-первых, мы имеем второй том - серьезную авторскую монографию по истории Китая V в. до н.э. - III в. н. э. Во-вторых, у нас есть 150 страниц критического анализа этой работы (ОГК. Т. XLIV, ч. 2. С. 462-615). Бог мой, если бы мне в студенческие годы предложили учебник и подробную критику к нему, я был бы просто счастлив! Мне думается, эту критику надо опубликовать отдельным изданием - для использования в учебном процессе в качестве дополнения ко второму тому. Правда, в таком отдельном издании я категорически не хочу видеть те фрагменты, в которых авторы в ходе полемики выходят за рамки академической дискуссии. Понимаю, что в пылу дискуссии всякое бывает, но зачем же потом это всё публиковать? Более того, я бы даже с такой публикацией согласился (в конце концов, каждый имеет право на свою точку зрения), если бы речь шла не о книге, которую будут читать наши студенты. Как мне представляется, будущих китаеведов мы должны учить несколько иначе.

С другой стороны, в таком сборнике критики мне очень хотелось бы познакомиться и с оценками, высказанными коллегами из Института Дальнего Востока РАН, из Института восточных рукописей РАН (например, с мнением Ирины Фёдоровны Поповой, Юрия Львовича Кроля или их учеников), с точкой зрения Бориса Григорьевича Доронина и других уважаемых питерских китаеведов.

При таком дополнении студент получит замечательный комплект для изучения истории Китая. И уж совсем идеальный вариант, если бы удалось реализовать одно из предложений, прозвучавших во время дискуссии, - написать отдельную монографию, отражающую, так сказать, альтернативный подход к важнейшим проблемам истории Китая V в. до н.э. - III в. н. э. Такой трехчастный набор стал бы самым лучшим подаркам нашим студентам.

Так что, с моей точки зрения, все у нас с историей Китая очень даже хорошо.

А вот с академической историей Китая, как мне представляется, не совсем хорошо. Потому что создание многотомной академической истории Китая - это проблема, которую, как мне думается, российское китаеведение сегодня решить не готово, причем по совершенно объективным причинам. В настоящее время создать такую историю в рамках национального российского проекта нереально. И не потому что у нас китаеведение плохое, а потому что, во-первых, сама эта история слишком долгая и не простая, во-вторых, потому что она имеет немало слабо изученных мест, в-третьих, потому что включает грандиозное количество источников и необъятную историографию, особенно последних десятилетий, и наконец, потому что в настоящее время под такой проект просто отсутствует реальный социальный заказ, предполагающий долгосрочное развитие со всеми вытекающими из него обязательствами заказчика.

Многотомная академическая история Китая - это, как минимум, международный проект. И попытка в настоящее время реализовать его в рамках национальной синологической традиции обречена, как мне представляется, на столь же острую критику, как и та, что прозвучала в Отделе Китая ИВ РАН по поводу второго тома под редакцией уважаемого Л.С. Переломова.

Реализовать такой проект, и здесь я согласен с мнением А.И. Кобзева, можно лишь при очень серьезном научно-организационном подходе. Думаю, что для этого нужно, во-первых, создать под этот проект специальную организационную структуру (научно-исследовательский центр, экспериментально-инновационную научную площадку - название не суть) в одном из российских вузов. И уже на ее базе формировать стратегию реализации проекта, решать проблемы периодизации, хронологии, словника и персоналогии (т.е. разрабатывать идеологию содержания), параллельно подбирая кадры и создавая малые исследовательские группы под конкретные научные проблемы. Причем такая научная площадка должна иметь и финансирование, и инфраструктуру, позволяющие приглашать специалистов со всей России как на месяц, так и на год-два-три.

Во-вторых, такая структура, как мне думается, в обязательном порядке должна иметь доступ к международным базам данным, чтобы ее научные сотрудники, приглашенные специалисты и собственные, подконтрольные ей студенты могли, так сказать, не выходя со двора познавать мир, то есть работать с соответствующими источниками и историографией как на русском, так и на китайском и европейских языках. Иначе говоря, необходимо создать соответствующую инфраструктуру - бесплатную и открытую информационную синологическую лабораторию, включающую доступ к электронным библиографические базам и к полным текстам отечественных, европейских и китайских журнальных статей, монографий и диссертаций.

В-третьих, под такой проект нужно специально готовить кадры, организовав несколько целевых наборов студентов, осуществляя специализацию буквально с первого курса и уже с младших курсов нацеливая конкретных студентов на решение конкретных исследовательских задач.

Лишь в этом случае, думаю, лет через 15-20 у нас действительно может получится нечто, что не вызовет столь резкой критики. Пока же, как мне представляется, все работы, даже с грифом «академическая», будут носить авторский характер и, в той или иной степени, определяться приоритетами научных интересов конкретных авторов, их личными библиотеками, научными связями и другими субъективными факторами.

С моей точки зрения, наше время - это время хороших авторских монографий. И это, в общем-то, не плохо. Если бы не одно «но». Зачем же тогда надо было выказывать в адрес редактора столько чрезмерно резких сентенций? И это - второй вопрос, над которым заставляют задуматься материалы критики второго тома «Истории Китая».

Критику, даже очень резкую, профессиональное сообщество может только приветствовать. Однако отдельные фрагменты опубликованной дискуссии произвели на меня удручающее впечатление, поскольку они явно выходят, с моей точки зрения, за рамки академической нормы. Возможно, это норма общения, сложившихся в ИВ РАН? Я не знаю, потому не берусь судить коллег и квалифицировать их резкие и необоснованные, как мне представляется, пассажи. Пишу исключительно для своих студентов - научное общение имеет свои законы и правила. Критиковать научные работы коллег можно и нужно. Но! В ходе критики нельзя оскорблять человека. Нельзя, критикуя книгу, критиковать личность. В ходе научной дискуссии нельзя ехидничать над тем, кто не может тебе ответить. Богатый русский язык предоставляет нам возможность выбора разнообразных лексических вариантов для выражения чувств и отношений к обсуждаемому предмету. Но! Есть слова и выражения, которые недопустимо использовать в ходе научной дискуссии. В научной дискуссии нельзя опускаться до вербальной агрессии; агрессия, даже вербальная, - не удел ученого.

И еще. Есть две группы авторов, при критике которых особенно строго следует придерживаться этических норм и принципа доброжелательности. Первая группа - это те, то кто еще только учится. Вторая - это те, кто учил вас, т.е. ваши учителя.

Такие правила были нормой там, где я учился, и мне очень хотелось бы, чтобы эти правила оставались нормой не только там, где я работаю, но и в среде моих коллег по китаеведению.

Вот почему мне совершенно непонятно, как можно в Институте востоковедения РАН с сарказмом и в совершенно неподобающем контексте говорить об увлечениях коллеги, которого уже нет в живых, но который много лет проработал в этом же институте, а может быть именно в этом же самом кабинете. Причем был не рядовым ученым, а Учителем с большой буквы, выдающимся исследователем и знатоком древнекитайской словесности, причем знатоком высочайшего уровня. В данном случае я имею в виду такого замечательного ученого, каким был и остается для многих из нас Игорь Самойлович Лисевич.

Конечно же, меня неприятно поразили и отдельные пассажи в адрес Леонарда Сергеевича Переломова - большого ученого, совершенно незаслуженно, с моей точки зрения, обиженного в ходе этой дискуссии. Одно могу сказать, такого рода пассажи вызывают отрицательные эмоции отнюдь не по отношению к многоуважаемому Леонарду Сергеевичу или его работе.

Когда я был студентам, мы называли наш университет «школой». Кстати сказать, одно из крыльев Восточного факультета ЛГУ в те годы также называлось «школой». И в таком обозначении скрыт глубокий смысл. Школа - это приют милосердия, добра и высшей этики. Сказано не мной, но сказано очень правильно. Эту высшую этику должны чувствовать все, кто ходит в школу, кто сопричастен университетской жизни или научно-преподавательской деятельности. Этому мы и должны учить наших студентов, в том числе и своим речевым поведением при обсуждении научных вопросов, в том числе и своими публикациями.

Как ни странно это покажется после всего сказанного мною выше, но материалы дискуссии, опубликованные в книге «Общество и государство в Китае» (Т. XLIV, ч. 2.), я планирую использовать на занятиях с первокурсниками по дисциплине «Введение в китаеведение». Почему? Все по той же причине. Эти материалы - хорошее практическое пособие для обсуждения темы «Нормы профессиональной этики китаеведа». В книге есть примеры нарушения таких норм. Анализ этих нарушений покажет студентам, как нельзя вести научную дискуссию, и, надеюсь, будет способствовать формированию у них должного отношения не только к синологии, но и к людям.

С уважением,

С.В.Филонов, д.ист.н.,

руководитель Центра синологических исследований АмГУ

Рецензия на пятый том десятитомной «Истории Китая с древнейших времен до начала XXI века»

ИСТОРИЯ КИТАЯ С ДРЕВНЕЙШИХ ВРЕМЕН ДО НАЧАЛА XXI ВЕКА.

В 10-и т. Гл. ред. С.Л. Тихвинский.

Т. V. ДИНАСТИИ ЮАНЬ И МИН (1279 - 1644)

Отв. ред. А.Ш. Кадырбаев, А.А. Бокщанин. М.: Ин-т востоковедения РАН, 2016. 678 с., ил.

В конце 2016 г. приблизился к финалу самый масштабный проект отечественной синологии во втором десятилетии XX в. - издание 10-томной «Истории Китая с древнейших времен до начала XXI века» (далее «История Китая»). Увидели свет три его важнейших тома: 1-й, 4-й и 5-й, составившие треть всего опубликованного корпуса из 9 томов и хронологически маркирующие, с одной стороны, древнейшие истоки оригинальной китайской цивилизации, а с другой - завершение ее самостоятельного развития в имперской форме, вызванное падением в середине XVII в. последней национальной династии и окончанием эпохи Мин.

В 2017 г. остается лишь дождаться появления пока еще не выпущенного 8-го тома, посвященного маоцзэдуновскому периоду КНР 1949-1976 гг., который из-за партийно-идеологического конфликта двух коммунистических гигантов СССР и КНР, переросшего даже в военно-политическое противостояние и вооруженные столкновения, наиболее сложен для вынесения объективных оценок при сложившейся политической конъюнктуре, что, очевидно, и тормозит издание, ориентированное главным редактором всего 10-томника, академиком С.Л. Тихвинским на углубление положений Договора о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве между РФ и КНР 2001 г.

Хотя одни специалисты выражали обоснованное сомнение в самой возможности реализации данного проекта, поскольку «не исключено, что сейчас отечественная синология не в состоянии подготовить академическую „Историю Китая“» [Дмитриев, 2014, с. 575], а другие предлагали предварительно сформулировать принципы создания академической истории [Ульянов, 2014, с. 546-548], это чрезвычайно амбициозное предприятие претендовало на то, чтобы превзойти знаменитую 15-томную «Кембриджскую историю Китая» («The Cambridge History of China»). Главный редактор 10-томника С.Л. Тихвинский уверенно утверждал, что «наш труд будет отличаться большей полнотой и привязанностью к современности» [Российское китаеведение - устная история, с. 361]. Увы, ни о какой большей полноте тут не может быть и речи, а «привязанность к современности» вылилась в замедленную реакцию на острую проблематику и навязчивое повторение в начале каждого тома уже очевидно устаревшего сообщения главного редактора об «официальном визите Председателя КНР Си Цзиньпина в Москву 22 марта 2013 г.».

Тома «Истории Китая» выпускались не по порядку, разными институтами РАН и двумя издательствами («Наука» и «Восточная литература»). Первым увидел свет в 2013 г. 2-й том, к сожалению, ярко проиллюстрировавший российскую же поговорку «Первый блин - комом», что подробно и убедительно показано в обширной подборке (более 150 с., т.е. ок. 10 а.л.) его нелицеприятных оценок известными специалистами из России и из-за рубежа [Эпохи Чжаньго…, 2014, с. 462-616], а также в нашей большой статье «„История Китая“ как зеркало российской китаистики» [Кобзев, 2014, с. 462-517] (см. также [Кобзев, 2016, с. 159-212]) и рецензии [Кобзев, 2015, с. 193-212].

Разбирая этот плачевный зачин, обнаруживший богатый букет всевозможных пороков вплоть до плагиата, пришлось высказать горькие наблюдения и о ситуации у нас с синологией в целом (см., например, [Кобзев, 2016, с. 9-82, 213-280]). Когда такое количество уже нескрываемых симптомов налицо и представительный консилиум говорит, что боржоми пить поздно, казалось бы, следуя инстинкту самосохранения, ради собственного спасения, а не призрачного установления мирового рекорда должна была прозвучать если не оздоровительная самокритика, то хотя бы адекватная самооценка от бракоделов, которые, по справедливой характеристике одного из компетентных участников обсуждения, «сами вкладывают оружие в руки наших недругов», получающих возможность только в результате анализа одного из томов «Истории Китая» «открытым текстом обвинить всё российское китаеведение в отсталости, маразме, беспомощности и банальной недобросовестности, по сути, поставить вопрос об осмысленности государственной поддержки подобной „науки“» [Дмитриев, 2014, с. 575].

Однако все эти достаточно своевременные опасения и замечания по большей части остались втуне. Один из последних в «Истории Китая», 5-й том своей неказистостью и халтурностью превзошел даже пионерский в этом же отношении 2-й том, совершенно недостойным образом закольцевав вполне здравый по замыслу и в некоторых частях полезный проект. Порочное сходство обоих томов сразу выдает их рекордная для издания худосочность. В т. 2 - 687 страниц, а в т. 5 - 678 (тут даже цифры одни и те же), тогда как в т. 1 - 974, в т. 3 - 991, в т. 4 - 942, а в т. 9 - почти тысяча (996) страниц. Подобная краткость, увы, не «сестра таланта», неприятно контрастирует со значимостью описываемых периодов: т. 2 посвящен «золотому веку» китайской культуры (Чжаньго), первой централизованной империи (Цинь), самой длительной и образцовой империи (Хань), а т. 5 - эпохам всемирного могущества покоренного монголами Китая (Юань) и наивысшего расцвета автохтонной цивилизации при последней национальной династии (Мин).

В рецензии на т. 2 мы уже отмечали характерную для всего 10-томника путаницу в переводе и трактовке одних и тех же терминов как обозначений династий, государств (империй) и эпох (периодов) [Кобзев, 2015, с. 197-198]. Яркий пример подобного разнобоя демонстрирует само название свежевышедшего т. 4 «Период Пяти династий, империя Сун, государства Ляо, Цзинь, Си Ся (907-1279)», обозначающее однопорядковые явления по-разному («династия», «империя», «государство») и отлично от номенклатуры других томов, где фигурируют не «империи» (как Сун), а «династии» (Мин и Цин в тт. 5 и 6).

Этим же номинативным пороком в полной мере страдает и т. 5, в котором главные термины «Юань» и «Мин» фигурируют в качестве обозначений династий, империй, эпох и периодов. Само собой разумеется, что следовало бы в первую очередь разобраться с этой основополагающей и критически выделенной проблемой, поскольку она заставляет авторов постоянно противоречить самим себе и друг другу. К примеру, А.Ш. Кадырбаев в одном и том же абзаце умудрился сообщить, что в империи Юань правила династия Чингисидов, называвшаяся династией Юань (с. 125-126). Если перевести эту восточную мудрость на язык родных березок, то получится, что в Российской империи правила династия Романовых, называвшаяся династией Россиян. Вряд ли с такой головоломкой справится «российская общественность», которой адресует данное научно-популярное издание его главный редактор (с. 6-7).

Столь же неверным и дезориентирующим «широкий круг читателей» является названный А.Ш. Кадырбаевым «дословным» перевод словом «цветноглазые» (с. 149, 668) фундаментальной для эпохи Юань категории западных инородцев сэ-му 色目 (сэ-му-жэнь 色目人), занимавших среднее положение между вышестоящими монголами и нижестоящими китайцами. Само по себе представление о делении людей по признаку окрашенности или бесцветности глаз кажется фантастичным, ибо последних нет в природе. Это простое соображение должно было побудить автора и ответственного редактора в одном лице навести справки и обнаружить, что в данном сочетании, использовавшемся за сотни лет до юаньских времен, иероглифы сэ и му означают не «цвет» и «глаз», а соответственно «вид, разновидность» и «свод, номенклатуру», отчего сэ-му (сэ-му-жэнь) - это разные виды (людей или народов), выделенные в общую (этно-социальную) категорию, которую при желании сохранить цветовую семантику сэ можно назвать «мастью» с обертоном привилегированности, передаваемой производным словом «маститость». Например, еще с эпохи Тан (618-907) людьми сэ-му назывались «цветы экзаменационной доски» (бан-хуа 榜花), т.е. успешно сдавшие государственные экзамены китайцы с обычными глазами, но редкими фамилиями. Такие сведения легко найти в любой справочной и специальной литературе, где, однако, отсутствует приведенный А.Ш. Кадырбаевым весьма сомнительный синоним сэ-му и сэ-му-жэнь - сэ-жэнь (色人).

Зияющие белые пятна т. 2 были выявлены нами ранее, а после издания в 2016 г. т. 1 дополнительно выяснилось, что важнейший период Чуньцю (VIII-V вв. до н.э.) вообще «провалился между двумя стульями», не получив сколь-либо достойного отражения ни в 1-м, ни во 2-м томе. С этим провалом связано изменение самого заглавия т. 1. Первоначально он назывался «Древнейшая и древняя история, Шан-Инь, Чжоу: по археологическим данным», т.е. охватывал всю эпоху Чжоу, включая не только Чуньцю, но и Чжаньго (V-III вв. до н.э.) [История Китая, т. II, 2013, с. 7], а в итоге стал «Древнейшей и древней историей (по археологическим данным): от палеолита до V в. до н.э.». При воплощении замысла произошло отступление в историческую глубину от III к V в. до н.э. формально без утраты Чуньцю, однако общее уточнение «по археологическим данным» позволило свести до неприемлемого минимума описание этого важнейшего периода, ни больше ни меньше как глобально соединившего Китай со всемирным «осевым временем».

Хронологические же рамки т. 2, озаглавленного «Эпоха Чжаньго, Цинь и Хань (V в. до н.э. - III в. н.э.)», исключили из него Чуньцю де-юре, хотя де-факто по личному пристрастию ответственного редактора Л.С. Переломова там получил прописку живший в этот период Конфуций (552/551-479 гг. до н.э.). Разумеется, достижениями одной, даже столь выдающейся личности, значение периода Чуньцю не ограничивается, и его однобокое отражение в обоих томах никак нельзя признать удовлетворительным.

Более того, 1-му тому присущ еще один хронологический дисбаланс. Его ответственный редактор А.П. Деревянко во «Введении» отнес неолитическую эпоху в Китае к V-III тыс. до н.э. (с. 13), однако в дальнейшем тексте ее начало датировано на целых четыре тысячелетия раньше и соответственно ч. 3, написанная Д.В. Деопиком и М.Ю. Ульяновым, носит заглавие «Неолит (IX - середина III тыс. до н.э.)» (с. 151-362).

К несчастью, полностью сбылось и наше горькое предсказание 2014 г., что из-за подобного флюсу профессионализма составителей в т. 1 произойдет «подавление истории археологией» [Выписка…, 2014, с. 606]. Через два года это подтвердила первая же рецензия на него: «Для 10-томного проекта “Истории Китая” получившийся в результате том является неполноценным (ибо история сведена к археологии)» [Блюмхен, 2016, с. 248].

Эти системные сбои, несомненно, вызваны главным изъяном всего издания - отсутствием единой концепции и эффективного руководства для ее осуществления. К примеру, главный редактор С.Л. Тихвинский сперва предложил С. Кучере стать ответственным редактором т. 1, но потом назначил им начальственного А.П. Деревянко (см. [Выписка…, 2014, с. 611]). Этот научный и моральный просчет, прежде всего, исключил из работы над томом самого авторитетного и компетентного специалиста по данной проблематике. Попыткой компенсировать столь серьезную индивидуальную потерю на старте стало (видимо, освященное диалектическим законом перехода количества в качество) формирование максимально широкого авторского коллектива. Он достиг рекордных 40 человек при типовой величине в несколько раза меньше, как, например, 11 авторов в т. 10, 13 - в тт. 2 и 5, 14 - в т. 6.

Оборотной стороной такого перехода от спорта высоких достижений к массовому спорту закономерно стало существенное снижение согласованности авторских взглядов и совмещаемых материалов вплоть до прямого конфликта позиций и интересов. В свою очередь решить эту проблему должно было создание в дополнение к главной редколлегии еще и особой редколлегии данного тома, чего нет ни в одном из других томов. В ее состав вошли восемь человек: два академика - А.П. Деревянко и В.И. Молодин, два доктора наук - П.М. Кожин и М.В. Шуньков, четыре кандидата наук - С.В. Алкин, С.А. Комиссаров, Е.А. Соловьева и М.Ю. Ульянов, из которых только пять являются востоковедами (согласно словарю С.Д. Милибанд), трое - китаистами и семеро - авторами тома.

Несмотря на беспрецедентное введение сверхштатного регулятивного органа, авторский коллектив разбился на дискутирующие лагеря по типовым оппозициям: центр - периферия, столица - провинция, Запад - Восток, Европа - Азия, Московия - Сибирь, Москва - Новосибирск; НИИ - вуз, РАН - СО РАН, НГУ - МГУ; археология - история, эмпирия - теория. Наибольший и доминантный лагерь возглавил обладатель главного административного ресурса А.П. Деревянко (научный руководитель ИАиЭ СО РАН, давшего тому гриф), а меньший, но самый креативный лагерь образовался вокруг Д.В. Деопика и М.Ю. Ульянова (оба из ИСАА МГУ). Между ними «расхождения в понимании существа и направления тех процессов, которые анализируются», оказались настолько велики, что опять-таки уникальным образом для всего проекта ответственному редактору пришлось их специально оговаривать во «Введении» (с. 17). Авторами «московского» лагеря написано около половины тома, но их взгляды охарактеризованы как недостаточно аргументированные и «методологически сомнительные» «гипотезы» (там же), что противоречит общему замыслу издания, призванного собрать в себе только твердо установленные факты и неоспоримые теории.

В частности, согласно А.П. Деревянко, «методологически сомнительна также идея переноса центра формирования китайской цивилизации из долины Хуанхэ в районы Восточного и Южного Китая» (там же). Однако чуть далее, в 1-й же части тома В.Е. Ларичев, С.А. Комиссаров и П.В. Мартынов опровергли высказывание ответственного редактора и главы редколлегии, утверждая, что в пользующихся «повышенным вниманием со стороны российских археологов и китаеведов» Южном и Восточном Китае «выявлены самостоятельные цивилизационные центры» и «изучение этой перспективной области было начато Р.Ф. Итсом, С. Кучерой и Д.В. Деопиком, к которым присоединились М.Ю. Ульянов, С.А. Комиссаров, Ю.А. Азаренко, С.В. Лаптев, Е.А. Гирченко» (с. 55), причем все присоединившиеся - авторы т. 1.

Почти мистическим образом представление о разноцентровости происхождения китайской цивилизации разделило центры российской китаистики. Реагируя на эту экстраординарную ситуацию и понимая, что «если дом разделится сам в себе, не может устоять дом тот» (Марк. 3.25), столичные «измыслители гипотез» были вынуждены дополнительно разъяснить и аргументировать свою неординарную позицию в специальной публикации [Деопик Д.В., Ульянов М.Ю., 2017], где, вопреки мнению А.П. Деревянко, еще на тысячелетие удревнили китайский неолит, отнеся его начало к Х тыс. до н.э.

С формированием руководства авторскими коллективами 5-го и 8-го томов произошла похожая на т. 1 чехарда. Без объявления причин, что невольно рождает предположения о вненаучных интригах, менялись их ответственные редакторы. В разных томах о них опубликованы разноречивые сведения: в т. 5 среди таковых наряду с А.Ш. Кадырбаевым и А.А. Бокщаниным одно время числился А.И. Кобзев, а ответственным редактором грядущего т. 8 сначала был объявлен В.Н. Усов, затем - Ю.М. Галенович и, наконец, опять - В.Н. Усов уже вместе с А.Г. Юркевичем. Если заместитель ответственного редактора 1-го тома П.М. Кожин (1934-2016) только не успел увидеть его изданным, то один из номинальных ответственных редакторов 5-го тома А.А. Бокщанин (1935-2014) вообще не участвовал в его завершающем составлении и редактировании.

Хотя из-за неестественного единоначалия при подготовке т. 5 не возникли проблемы «разноцентровости» и «длительной дискуссии», как в т. 1, это не избавило его от пробелов, едва ли не больших, чем в двух первых томах. При абсолютном преобладании политической истории в нем присутствуют лишь в гомеопатических дозах экономика, право, религия, наука, искусство, литература, образование, язык и прочие фундаментальные составляющие материальной и духовной культуры, а некоторые практически отсутствуют. Например, полной пеленой молчания, за исключением неадекватных полутора страниц (с. 457-459), окутана философия, хотя именно в эпоху Мин её традиционная форма достигла наивысшего развития, что подробно описано в нашей монографии [Кобзев, 2002], указанной в библиографии (с. 627). Такими же беспомощными провалами зияет ничем не восполненное отсутствие разделов «Законодательство эпохи Мин» и «Китайское искусство периодов Юань и Мин», специально написанных для тома главными российскими специалистами в этих областях Н.П. Свистуновой и М.А. Неглинской. А забвение юаньского театра и его описание в эпоху Мин объемом в одну страницу, иллюстрированное «рисунком XIII в.» (с. 578-579), при наличии нескольких монографий специализирующейся на данной теме, но никак, даже библиографически, не упомянутой С.А. Серовой выглядит более чем неприлично. Оставляя в стороне лженаучность и вредность гомеопатии, вспомним, что по принятому для всего издания стандарту половину тома должны составлять историко-культурные сведения, которым в нестандартном т. 5 посвящены лишь четыре главы (I.5, I.6, II.4, II.7), суммарно занимающие 106 с., т.е. 15% всего текста.

Соответственно и архитектоника тома просто уродлива. Прежде всего, нарушено разумное соотношение двух его частей, освещающих эпохи Юань (1279-1368) и Мин (1368-1644). Первая длилась 89 лет и описана на 333 страницах (ч. I, с. 8-340), а вторая - в три раза дольше, 277 лет, и сыграла гораздо большую роль в истории собственно Китая, но занимает всего 262 страницы (ч. II, с. 341-603), включая нарушающий хронологию раздел о юаньской литературе (с. 550-577). Эта вопиющая диспропорция легко объяснима вредоносным человеческим фактором, как и в т. 2, где всему периоду Чжаньго отведено в 4 раза меньше страниц, чем вообще неуместному здесь Конфуцию. Причиной подобного анахронизма явился не более чем личный интерес ответственного редактора Л.С. Переломова, много писавшего о Конфуции. Аналогичным образом обстоит дело и в т. 5. Его издал только один из двух указанных на титуле ответственных редакторов - занимавшийся эпохой Юань и сопредельными Китаю среднеазиатскими народами А.Ш. Кадырбаев, так как второй, специалист по эпохе Мин и собственно Китаю - А.А. Бокщанин почил двумя годами ранее, а до этого несколько лет тяжело болел и не занимался данной работой.

Ч. I т. 5 почти полностью изготовлена одним автором, слишком свободно воспользовавшимся своей привилегией фактически единственного ответственного редактора и не подвергшего ни свои тексты, ни весь том необходимой процедуре научного обсуждения. Среди самых негативных результатов такого наплевательского отношения к делу можно назвать ничем не оправданное и даже демонстративное манкирование трудами заслуженных ученых. В разделе «Основные источники и историография по эпохе Юань» (с. 20-28) А.Ш. Кадырбаев сам отметил, что «велик вклад в изучение эпохи монгольского владычества в Китае синолога Н.Ц. Мункуева» и этой теме «посвящены содержательные работы Е.И. Кычанова, М.В. Воробьева, Б.Л. Рифтина, Т.И. Султанова, И.Т. Зограф, М.В. Крюкова, В.В. Малявина, М.В. Софронова, А.А. Бокщанина, Л.Л. Викторовой, Л.А. Боровковой, Л.И. Думана, Н.П. Свистуновой, Г.В. Мелихова, С. Кучеры, В.Ф. Сорокина, С.А. Школяра, И.С. Усманова, В.А. Тюрина, А.Ш. Кадырбаева, С.В. Дмитриева, Н.Н. Крадина, Т.Д. Скрынниковой, В.В. Трепавлова, Р.П. Храпачевского, Р. Почекаева», а также почему-то отдельно названного В.Е. Еремеева (с. 25, 27), однако из этого солидного списка отечественных коллег стать соавторами ответственного редактора в написании юаньской части удостоились лишь трое: В.Е. Еремеев, С.В. Дмитриев и Р.Ю. Почекаев, вероятно, в силу особой сложности их предметов (наука, столичное градостроительство и право).

У этой загадки есть простая, но непристойная отгадка. Необходимые труды указанных специалистов инкогнито включены в издание с разной степенью видоизменения и без обращения внимания на тонкости авторского права. Например, значащийся под именем А.Ш. Кадырбаева раздел «Завоевание китайской империи Южная Сун» (с. 113-125) представляет собой слегка отредактированную статью Н.П. Свистуновой «Гибель государства Южных Сунов» [Свистунова, 1977, с. 282-305], а наделенный тем же авторством раздел «Восстания против монгольских завоевателей в Китае в XIV в. и падение империи Юань» (с. 331-340) - сокращенную статью Л.А. Боровковой «О борьбе китайского народа против монгольского завоевания в середине XIV в.» [Боровкова, 1977, с. 447-461]. Список примеров легко продолжить, обратившись в первую очередь к созданному почти полвека назад сборнику «Татаро-монголы в Азии и Европе» (М., 1970; дополненное переизд. 1977 г.).

Т. 5 отличается не только беззастенчивым присвоением чужих текстов, особенно принадлежащих ушедшим ученым, но и их лихой обработкой. Так, в упомянутой статье покойной Л.А. Боровковой сказано, что «когда воцарилась новая династия Мин, один из наньских (южнокитайских. - А.К.) советников Чжу Юань-чжана - Ли Шань-чан в предисловии к “Юань ши” поучал мудрости и добродетелям, якобы присущим юаньской династии, которая прибегала к конфискации богатств землевладельцев и торговцев гораздо реже, чем это делалось при династиях Хань, Тан и Сун» [Боровкова, 1977, с. 450]. Л.А. Боровкова, дав ссылку на издание «Юань ши» («Истории [эпохи] Юань», в серии «Сы-бу бэй-яо». Шанхай, 1936 [там же, с. 460, примеч. 24]), своими словами пересказала поучение канцлера Ли Шань-чана (李善長, 1314-1390), высказанное им уже после воцарения Чжу Юань-чжана. В перелицованном варианте А.Ш. Кадырбаева это поучение без ссылки на источник, но в виде цитаты передано прямой речью и отнесено ко времени до воцарения Чжу Юань-чжана: «Советник будущего победителя монголов, основателя династии Мин - Чжу Юаньчжана, Ли Шаньчан, признавал: “Мудрость и добродетель были присущи династии Юань, которая прибегала к конфискации богатств землевладельцев и торговцев гораздо реже, чем это делалось при династиях Хань, Тан и Сун”» (с. 332). Нелепость этой халтурной переделки подчеркивает неумело повторенное в псевдоцитате прошедшее время («были присущи») в характеристике еще не свергнутой «династии Юань».

В следующем абзаце т. 5 приведена еще одна безадресная цитата: «в китайской историографии есть попытки доказать, что для китайских крестьян и землевладельцев империи Юань определяющее значение имели только их классовые интересы, а не борьба с монгольским владычеством. И потому восстания, свергнувшие в итоге власть монголов в Китае, являлись “прежде всего, классовой борьбой китайского крестьянства с феодалами”» (с. 332). Архаический пафос сего нафталинного пассажа, отдающего вульгарным социологизаторством недоброй памяти времен, легко объясняется оригиналом Л.А. Боровковой, написанным в наихудший период советско-китайских отношений, сразу после вооруженных столкновений на границе в 1969 г., и нацеленным против враждебных СССР историков КНР, у которых «с 1958-1959 гг. эта страница истории наряду с другими стала использоваться для обоснования шовинистических притязаний на земли соседних стран и народов» [Боровкова, 1977, с. 447]. Исходный текст, возбудивший у А.Ш. Кадырбаева страсть к неоправданному цитированию, сообщает о стремлении китайских историков «доказать, что для китайских крестьян и феодалов империи Юань существенное значение имели только их классовые интересы, но не противоречия с монгольскими завоевателями. И потому восстания в конце Юань были лишь классовой войной крестьян с феодалами» [там же, с. 450]. В подтверждение своих слов Л.А. Боровкова сослалась лишь на одну журнальную статью Чэнь Гао-хуа, вышедшую в 1964 г. [там же, с. 460, примеч. 26], а А.Ш. Кадырбаев вообще ни на кого не сослался и из ее пересказа публикации более чем полувековой давности состряпал самодельную цитату, якобы характеризующую современную китайскую историографию. Так раньше делалось только в Одессе.

В историографическом разделе «Источники и научная литература по истории Китая в период Мин» (с. 349-356) части II т. 5 А.А. Бокщанин также упомянул целый ряд авторитетных коллег, писавших по данной теме со второй половины XX в.: Н.И. Конрада, Л.И. Думана, Л.В. Симоновскую, Н.И. Фомину, Э.В. Стужину, Л.А. Боровкову, В.В. Малявина, О.Е. Непомнина, В.Б. Меньшикова, З.Г. Лапину, А.А. Писарева, Н.П. Свистунову, Б.Г. Доронина, А.И. Короткову, А.С. Мартынова, М.В. Крюкова, М.В. Софронова, Д.В. Дубровскую, В.Е. Еремеева, А.И. Кобзева, В.Ц. Головачёва, О.В. Зотова, Е.И. Кычанова, Л.С. Савицкого, Ю.И. Дробышева, Д.Г. Кукеева, М.А. Неглинскую, Т.Б. Арапову и А.М. Пастухова. Из этого еще более внушительного, чем у А.Ш. Кадырбаева, списка соавторами второго ответственного редактора А.А. Бокщанина в написании минской части удостоились стать также немногие, всего пять человек: В.Ц. Головачёв, Ю.И. Дробышев, Д.В. Дубровская, О.В. Зотов и В.Е. Еремеев.

Оба перечисления российских специалистов, несмотря на кажущуюся многосоставность, ущербны своей явной неполнотой и однобокостью, а кроме того вопиюще диссонируют со Списком авторов тома (с. 672) как по ничтожно малому присутствию в нем указанных имен, так и по наличию в них почему-то не указанных, а именно: Е.Ф. Баялиевой, В.С. Мясникова, Б.Л. Рифтина и В.Ф. Сорокина, среди которых, в частности, два академика.

Да и достижения исследователей представлены странно. К примеру, в историографическом введении А.А. Бокщанина неверно сказано о двух частях перевода Н.П. Свистуновой «Законов Великой династии Мин» (с. 354 с неточным написанием «великой» со строчной буквы), а в библиографии правильно - о трех (с. 623); в том же введении сообщается, что «А.А. Короткова исследовала обострение внутриполитической ситуации в империи Мин на рубеже XVI-XVII вв.» (с. 354-355), но где и как она это сделала, не уточнено и ее работа отсутствует в библиографии; далее там же говорится, что «творчеству и деятельности видного философа-конфуцианца эпохи Мин - Ван Янмина посвящены статьи А.И. Кобзева “Изучение Ван Янмина в России и специфика китайской философии”, “Китайский мистицизм”» (с. 355), однако в библиографии (с. 627) приведены другие работы этого автора и гораздо важнее указанных статей (из которых вторая вообще на другую тему - мистицизм) его пропущенная и тут, и в библиографии специальная монография «Учение Ван Янмина и классическая китайская философия» (М., 1983).

За еще не полное время издания 10-томника ушли из жизни ответственные редакторы 5-го (А.А. Бокщанин) и 10-го (Л.М. Гудошников) томов, а также два члена главной редколлегии (Б.Л. Рифтин, М.Л. Титаренко). В предыдущих томах их вынесенные на титульные и вводные страницы имена обводились траурными рамками, но в т. 5 это правило не соблюдено, если не из-за простой небрежности, то, видимо, из опасения создать траурное впечатление от всего тома, который, действительно, весь заслуживает помещения в черную рамку.

Опять же напрашивается параллель со злополучным 2-м томом, где в начале, в списке членов главной редколлегии 10-томника (с. 2) траурной рамкой обведена фамилия Б.Л. Рифтина, но в конце, в списке авторов тома (с. 683) не проставлены даты жизни умерших. В последующих томах, включая 5-й (с. 672), это упущение исправлено, но зато, как и в т. 2, где А.Г. Алексанян ошибочно назван кандидатом исторических (вместо философских) наук (с. 683), в т. 5 перепутаны степени авторов: Е.Ф. Баялиева представлена кандидатом исторических (вместо философских) наук, а В.Ф. Сорокин - доктором философских (вместо филологических) наук (с. 672).

Не преодолена тут и поразительная арифметическая неграмотность, характерная для т. 2, ответственный редактор которого оказался не способен даже точно посчитать продолжительность главной для тома эпохи Хань, увеличив её в полтора раза (с. 639). В т. 5 вопреки всякому здравому смыслу начало эпохи Юань на титуле, в библиографическом описании, аннотации, заключении юаньской части (ч. I) и оглавлении книги датировано 1279 г. (с. 3, 4, 7, 340, 673), а в специальных хронологических приложениях - 1260 и 1271 гг. (с. 608, 620).

Наши критические замечания в адрес создателей т. 2 все-таки оказали определенное, хотя и странное воздействие на продолжателей этого дела. Например, мы указали на отсутствие обещанных в предисловии главного редактора «списков иллюстраций и карт» [Кобзев, 2015, с. 205]. В ответ вместо исполнения выдвинутых С.Л. Тихвинским обязательств и составления указанных списков из его предисловия было убрано слово «списки».

Еще один пример из области хронологии, касающийся «системной ошибки, вытекающей из смешения реальных сроков правления с их официальными фиксациями, знаменуемыми, в частности, девизами правления (нянь-хао)», и легко устранимой «с помощью прекрасного справочника Л.Р. Концевича [Концевич, 2010], который авторы непозволительно пропустили и не отметили в библиографии» [Кобзев, 2015, с. 197]. Реакцией на наше замечание стало «уточнение» «Хронологических таблиц» в т. 5 по указанной книге Л.Р. Концевича (с. 620-621). Однако от подобного уточнения у обычного читателя может случиться головокружение.

Во-первых, вопреки титульной датировке эпохи Юань 1279-1368 гг. и законам логики в «Хронологических таблицах» ее начало обозначено двумя другими датами: 1260 и 1271 гг. Усугубляя этот числовой хаос, А.Ш. Кадырбаев в кратком заключении юаньской части, озаглавленном «Вместо эпилога», привел три возможных даты начала «владычества монгольских завоевателей в Китае»: 1215, 1234 и 1279 гг., как будто не заметив собственных «Хронологических таблиц» с иными датировками.

Во-вторых, составитель таблиц, наступая на те же грабли, что и авторы т. 2, смешал реальные сроки правления с годами, знаменуемыми их девизами, например, одним и тем же 1295 г. датировал начало правления Чэн-цзуна/Тэмура (1294-1307) и принятие им девиза Юань-чжэнь (1295-1297), т.е. в первом случае ошибся на год (с. 620). Такая же ошибка с Жэнь-цзуном/Аюрбарибадой (1311-1320) выглядит еще нелепее, поскольку началом его правления назван 1312 г., а установление девиза Хуан-цин отнесено к 1311/1312, что допускает противоположное реальности провозглашение девиза правления до самого правления, и никак не объяснен смысл косой линии между датами. У основателя династии Ши-цзу/Хубилая такое расхождение составило целых 12 лет (1260-1271). Спутаны и конечные даты, например, открывшее эпоху Юань правление Ши-цзу/Хубилая под девизом Чжи-юань завершилось в 1294, а не 1295 г. и последнее в ней правление Хуй-цзуна/Тогон-Тэмура под девизом Чжи-чжэн - в 1370, а не 1368 г. (с. 620).

В целом, как и т. 2 (см.: [Кобзев, 2015, с. 199-202]), т. 5 демонстрирует полное непонимание традиционного китайского календаря, который вообще ошибочно называется лунным, а не лунно-солнечным. В частности, цитируя сообщение «Юань ши» о событии, произошедшем в «8-ю луну» 1328 г., А.Ш. Кадырбаев пояснил, что имеется в виду август (с. 310). Трудно даже поверить, что китаист и доктор исторических наук не осведомлен о том, что «8-я луна» традиционного китайского календаря вовсе не совпадает с 8-м месяцем календаря европейского. От такой наивной некомпетентности ныне избавлены даже широкие слои населения, интересующиеся временем празднования китайского Нового года (чунь-цзе), значительно отличающимся и от юлианского, и от григорианского. Если же говорить конкретно, то «8-й луне» в 1328 г. соответствует период с 5 сентября по 3 октября по юлианскому календарю [Цыбульский, 1987, с. 263]. Данный хронологический ляпсус обернулся и прямым антиисторизмом, поскольку речь шла о произошедшем после смерти Есун-Тэмура (1223-1328), а в августе 1328 г. он еще был жив.

Еще один схожий пример невежественного искажения факта содержит «Введение» А.Ш. Кадырбаева к минской части (ч. II), где сказано, что Чжу Юань-чжан (1328-1398) провозгласил создание империи Мин «23 января 1368 г. по европейскому исчислению (а по китайскому лунному календарю - в первый день нового года)» (с. 341). Достаточно обратиться к самому простому справочнику, чтобы узнать, что соответствующий европейскому 1368/1369 китайский год у-шэнь начался 20 января 1368 г. по юлианскому календарю [Цыбульский, 1987, с. 270] и, следовательно, указанный ритуал Чжу Юань-чжан совершил не в первый, а в четвертый день нового года.

В дополнение к этой хронологической путанице китайское наименование Есун-Тэмура - Тай-дин-ди (император Тай-дин), производное от девиза правления Тай-дин (1324-1328), ошибочно названо храмовым именем (с. 620), хотя присвоению такового как раз помешали его противники, свергнувшие в том же 1328 г. сидевшего всего месяц на престоле его восьмилетнего сына Арагибага и их обоих объявившие незаконными правителями. Арагибаг, как и отец, официально именуется по девизу правления Тянь-шунь-ди (император Тянь-шунь), однако и ему, небрежно названному Арагибагом (с. 620) и Арагибагой (с. 311), приписано отсутствующее храмовое имя, причем не собственное, а нарицательное - Ю-чжу 幼主, буквально означающее «малолетний правитель» (с. 620). За эту маловысокохудожественную самодеятельность Л.Р. Концевич ответственности не несет, ибо у него нет такого странного «храмового имени» (Концевич, 2010, с. 544), и оно вместе с рядом вышеуказанных неточностей в датировках, видимо, почерпнуто из другой «Хронологической таблицы» [Духовная культура Китая, т. 4, 2009, с. 869], куда в свою очередь попало из какого-то китайского справочника первых лет КНР, когда не обращали внимания на тонкости императорских наименований (см., например, [Вань Го-дин, 1958, с. 109]).

Т. 5 «Истории Китая» отличают и гораздо более неряшливые заимствования. К примеру, в написанном А.Ш. Кадырбаевым и Д.В. Дубровской разделе «Религии конфессиональных меньшинств: ислам, христианство, иудаизм» сказано: «Со времени Мин китайские евреи имели и китайские, и еврейские имена. В 1421 г. минский император разрешил врачу Йен Чэньгу реставрировать синагогу и подарил для нее фимиам. В 1461 г. синагога была разрушена наводнением и восстановлена лишь в 1489 г., что зафиксировано в надписи того же года на стеле, где приводятся имена 17 лидеров иудейской общины» (с. 467). Тут сразу возникает вопрос о логической связи между китайскими и еврейскими именами, врачебной профессией и синагогой с фимиамом. Далее хотелось бы знать: Йен Чэньг - китайское или еврейское имя.

Для прояснения этого маловразумительного пассажа стоит прежде всего обратиться к доступной в Интернете энциклопедической статье «Китайские евреи» [Краткая еврейская энциклопедия, т. 4, 1988, стб. 319-325], откуда он вместе с сопутствующим текстом беззастенчиво (без кавычек) и неумело (с нарушением логики) переписан. Более информативный и связный оригинал гласит: «В 1390 г. основатель династии Мин император Чжу Юань-чжан даровал евреям землю и некоторые привилегии. За заслуги еврея, разоблачившего в 1420 г. заговор в императорской семье, китайские евреи получили право носить китайские фамильные имена (принятие иностранцами китайских имен не поощрялось в начале эпохи Мин). В 1421 г. император разрешил врачу Йен Ченгу реставрировать синагогу и подарил для нее фимиам. В 1461 г. синагога была разрушена разливом реки Хуанхэ и восстановлена лишь в 1489 г., что зафиксировано в надписи того же года на стеле, где приводятся имена 17 руководителей общины».

Для полной же ясности можно сослаться на солидный синологический словарь, где изложена авантюрная биография правильно названного лидера еврейской общины в Кайфэне, врача Ань Саня 俺三 (или Янь Саня в соответствии с иным чтением первого иероглифа 俺), чье имя в оригинале, видимо, напоминало арабское Аль-Хасан или Аль-Хусейн. В ноябре 1420 г. он разоблачил заговор своего командира, принца крови Чжу Су (1361-1425), который был пятым сыном Чжу Юань-чжана и правителем Кайфэна. Однако уже в следующем году Ань/Янь Сань получил от прощенного принца разрешение на восстановление синагоги, впервые построенной в 1163 г., и фимиам для нее, а в 1423 г. удостоился высокого чина в лейб-гвардии и чисто китайского имени Чжао Чэн 趙誠 .

Таким образом, корявое имя Йен Чэньг было неряшливо извлечено А.Ш. Кадырбаевым и Д.В. Дубровской из «Краткой еврейской энциклопедии», где его прототип Йен Ченг получился из западной транскрипции Yen Tsheng, которой в кириллице соответствует Янь Чэн. Диву даешься, как два профессиональных китаиста не сумели правильно транскрибировать китайские иероглифы, видимо, приняв их за еврейское имя, хотя все разъясняющий словарь указан в библиографии т. 5 (с. 634).

Здесь мы опять подошли к самой неприятной теме грубого плагиата, выявленного и ранее в т. 2 [Кобзев, 2015, с. 208-209]. В качестве наглядного примера можно указать раздел «Юго-западные соседи: “Страна гор и снегов” Тибет, шанские княжества Бирмы и империя Мин» (с. 488-493), почти полностью и дословно, но без кавычек и ссылок переписанный А.Ш. Кадырбаевым из книги Е.И. Кычанова и Л.С. Савицкого «Люди и боги Страны снегов. Очерк истории Тибета и его культуры» (М., 1975, с. 73-85). Непристойность этой деятельности усугублена её неряшливостью. В тексте приведена одна закавыченная цитата, однако со ссылкой на манер Ваньки Жукова: «Согласно тибетским источникам, “заявление, что китайские императоры династии Мин унаследовали права на Тибет от своих монгольских предшественников, исторически не обоснованно”» (с. 489). Сама цитата показывает, что происходит не из первоисточника, а из исследовательской литературы. Правда, для А.Ш. Кадырбаева тем и другим одновременно стала книга Е.И. Кычанова и Л.С. Савицкого, откуда взята приведенная фраза [Кычанов, Савицкий, 1975, с. 76], правильно оформленная там со ссылкой на англоязычную книгу тибетского политика и ученого В.Д. Шакабпы (1907-1989) . Особую пикантность ситуации придает упоминание в другой связи В.Д. Шакабпы на той же странице т. 5 и указание русского перевода его книги [Шакабпа, 2003] в библиографии (с. 631).

При наибольшей популярности киднеперства в т. 5 встречаются и обратные, но не менее позорные случаи подбрасывания чужих детей, как правило, безответным авторам, ушедшим из жизни. Например, половину раздела «Китайская наука в эпоху Юань. О влиянии монголов и сэму на музыкальную культуру Китая. Каллиграфия и живопись» (с. 294-299), стоящего под именем почившего в 2011 г. В.Е. Еремеева, образуют фрагменты (с. 297-299) статей ныне здравствующих Н.Ю. Агеевой [Агеева, 2009, с. 390-396] (в библиографии т. 5 отсутствует) и С. Кучеры [Кучера, 2012, с. 330-336] (в библиографии т. 5 на с. 628 указано 1-е изд. 1972 г.). В дополнение к безрадостной картине в этом разделе (с. 299) искажены фамилия, имя и годы жизни известного поэта и каллиграфа Сяньюй Шу (鲜于樞, 1246/1257-1302), представленного как Сянь Юйшу (1257-1307), хотя в «Указателе имен» (с. 645) его данные, почерпнутые из энциклопедического указателя [Духовная культура Китая, т. 6, 2010, с. 932], даны правильно, правда, с ошибочной отсылкой к с. 578, где нет упоминания о нем.

В заключение относительно всего 5-го тома «Истории Китая» можно повторить оценку, ранее адресованную 2-му тому: «Гора родила мышь», причём - «мертвую мышь» [Выписка…, 2014, с. 606]. Разницу составляет лишь то, что в первом случае была произведена стихийная халтура, а во втором - плановая.

Литература

1. Агеева Н.Ю. Китайская народная инструментальная музыка и музыкальные инструменты при династиях Сун (960-1279) и Юань (1279-1368) // Общество и государство в Китае. Т. XXXIX. М., 2009.
2. Блюмхен С.И. Размышления о первом томе «Истории Китая с древнейших времен до начала XXI века» // Общество и государство в Китае. Т. XLVI, ч. 2. М., 2016.
3. Боровкова Л.А. О борьбе китайского народа против монгольского завоевания в середине XIV в. // Татаро-монголы в Азии и Европе. 2-е изд. М., 1977.
4. Вань Го-дин 萬國鼎. Чжун-го ли-ши цзи-нянь-бяо (Исторические таблицы Китая). Пекин, 1958.
5. Выписка из протокола заседания Отдела Китая, посвященного обсуждению т. 2 «Истории Китая» // Общество и государство в Китае. Т. XLIV, ч. 2. М., 2014.
6. Деопик Д.В., Ульянов М.Ю. История основных историко-культурных зон Восточной Азии в Х-I тыс. до н.э. в первом томе «Истории Китая»: подходы и концепции // Общество и государство в Китае. Т. XLVII, ч. 1. М., 2017.
7. Дмитриев С.В. Размышления о 2-м томе «Истории Китая» // Общество и государство в Китае». Т. XLIV, ч. 2. М., 2014.
8. Духовная культура Китая: энциклопедия. [Т. 1.] Философия. М., 2006.
9. Духовная культура Китая: энциклопедия. Т. 2. Мифология. Религия. М., 2007.
10. Духовная культура Китая: энциклопедия. Т. 4. Историческая мысль. Политическая и правовая культура. М., 2009.
11. Духовная культура Китая: энциклопедия. Т. 5. Наука, техническая и военная мысль, здравоохранение и образование. М., 2009.
12. Духовная культура Китая: энциклопедия. Т. 6. Искусство. М., 2010.
13. История Китая с древнейших времен до начала XXI века. В 10 т. / гл. ред. С.Л. Тихвинский. Т. I. Древнейшая и древняя история (по археологическим данным): от палеолита до V в. до н.э. / отв. ред. А.П. Деревянко. Ин-т археологии и этнографии СО РАН. М., 2016.
14. История Китая с древнейших времен до начала XXI века. В 10 т. / гл. ред. С.Л. Тихвинский. Т. II. Эпоха Чжаньго, Цинь и Хань (V в. до н.э. - III в. н.э.) / отв. ред. Л.С. Переломов. Ин-т Дальнего Востока РАН. М., 2013
15. История Китая с древнейших времен до начала XXI века. В 10 т. / гл. ред. С.Л. Тихвинский. Т. III. Троецарствие, Цзинь, Южные и Северные династии, Суй, Тан (220-907) / отв. ред. И.Ф. Попова, М.Е. Кравцова. М., 2014.
16. История Китая с древнейших времен до начала XXI века. В 10 т. / гл. ред. С.Л. Тихвинский. Т. IV. Период Пяти династий, империя Сун, государства Ляо, Цзинь, Си Ся (907-1279) / отв. ред. И.Ф. Попова. М., 2016.
17. История Китая с древнейших времен до начала XXI века. В 10 т. Т. VI. Династия Цин (1644-1911) / отв. ред. О.Е. Непомнин. М., 2015.
18. История Китая с древнейших времен до начала XXI века. В 10 т. / гл. ред. С.Л. Тихвинский. Т. IX. Реформы и модернизация (1976-2009) / отв. ред. А.В. Виноградов. М., 2016.
19. История Китая с древнейших времен до начала XXI века. В 10 т. / гл. ред. С.Л. Тихвинский. Т. X. Тайвань, Сянган (Гонконг), Аомэнь (Макао), зарубежная китайская диаспора / отв. ред. Л.М. Гудошников, Г.А. Степанова. М., 2014.
20. Кобзев А.И. Учение Ван Янмина и классическая китайская философия. М., 1983.
21. Кобзев А.И. «История Китая» как зеркало российской китаистики // Общество и государство в Китае. Т. XLIV, ч. 2. М., 2014.
22. Кобзев А.И. [Рец. на:] История Китая с древнейших времен до начала XXI века. В 10 т. / гл. ред. С.Л. Тихвинский. Т. II. Эпоха Чжаньго, Цинь и Хань (V в. до н.э. - III в. н.э.) / отв. ред. Л.С. Переломов. Ин-т Дальнего Востока РАН. М., 2013 // Восток (Oriens). 2015. № 2.
23. Кобзев А.И. Драмы и фарсы российской китаистики. М., 2016.
24. Концевич Л.Р. Хронология стран Восточной и Центральной Азии. М., 2010.
25. Кучера С. Проблема преемственности китайской культурной традиции при династии Юань // он же. История, культура и право древнего Китая. Собрание трудов. М., 2012.
26. Кычанов Е.И., Савицкий Л.С. Люди и боги Страны снегов. Очерк истории Тибета и его культуры. М., 1975.
27. Милибанд С.Д. Востоковеды России: XX - начало XXI в.: биобиблиографический словарь: в 2 кн. М., 2008.
28. Российское китаеведение - устная история. Сб. интервью с ведущими российскими китаеведами XX-XXI вв. / ред. В.Ц. Головачев. Т. 1. М., 2014.
29. Свистунова Н.П. Гибель государства Южных Сунов // Татаро-монголы в Азии и Европе. 2-е изд. М., 1977.
30. Ульянов М.Ю. Заметки о новой книге по истории Древнего Китая (на пути к созданию академической истории) // Общество и государство в Китае. Т. XLIV, ч. 2. М., 2014.
31. Цыбульский В.В. Лунно-солнечный календарь стран Восточной Азии с переводом на даты европейского календаря (с 1 по 2019 г. н.э.). М., 1987.
32. Шакабпа В.Д. Тибет: политическая история. СПб., 2003.
33. Эпохи Чжаньго, Цинь и Хань в „Истории Китая“: обсуждение и рецензии // Общество и государство в Китае. Т. XLIV, ч. 2. М., 2014, с. 462-616.
34. Dictionary of Ming Biography, 1368-1644 / ed. by C. Goodrich. Vol. 1, 2. N.Y., L., 1976.
35. Shakabpa W.D. Tibet: A Political History. New Haven, London, 1967.

В пятницу 10 ноября 2017 года в Московском Доме-пансионате ветеранов РАН состоялась презентация уникального исторического научного труда российских китаеведов «История Китая с древнейших времен до начала XXI века» под редакцией акад. С.Л.Тихвинского . Все 10 томов, в каждом из которых по 1000 и более страниц, были представлены участникам мероприятия.

Открывая презентацию, директор Института Дальнего Востока РАН Сергей Лузянин подчеркнул, что многолетний труд российских историков-синологов увенчался полным успехом. По его словам, эта сложная, но весьма продуктивная работа принесла хорошие плоды, благодаря работе большого коллектива ученых, работающих в разных исследовательских институтах и университетах Санкт-Петербурга, Москвы, Новосибирска.

Он также отметил огромный вклад редакторов и полиграфистов издательства «Наука – Восточная литература».

Вместе с тем С. Лузянин особо выделил роль в подготовке и выпуске этого масштабного труда академика РАН С.Л. Тихвинского – известного российского китаеведа, автора многочисленных исторических трудов о Китае, заслуженного дипломатического работника, работавшего в Пекине и лично вручавшего документы о признании Советским Союзом Китайской Народной Республики и установлении с ней дипломатических отношений.

С.Л. Тихвинский был главным редактором этой гигантской 10-томной исторической энциклопедии и руководителем редакционной коллегии. На прошедшей презентации российский академик, которому два месяца назад исполнилось 99 лет, дал подробнейшую характеристику каждому тому этой исторической энциклопедии, не забыв при этом высоко оценить вклад каждого ответственного редактора, которые отвечали за подготовку и издание от дельных томов «Истории Китая».

Председатель Общества российско-китайской дружбы, член Совета Федерации Дмитрий Мезенцев, в свою очередь подчеркнул, что выпуск этого замечательного труда российских китаеведов имеет большое значение для российско-китайских отношений. По его словам, презентация 10-томника стало «событием в современных российско-китайских отношениях». Он назвал Сергея Леонидовича Тихвинского уникальным человеком, человеком удивительной судьбы, большим ученым и дипломатом, усилия и работа которого всегда были направлены исключительно на обеспечение интересов своей страны.

Чрезвычайный и Полномочный посол Китая в России Ли Хуэй поздравил российских ученых и лично академика С.Л. Тихвинского с завершением работы над многотомной историей своей страны. Он сказал, что такой самоотверженный труд стал замечательным вкладом в фундамент российско-китайских отношений всеобъемлющего партнерство и стратегического взаимодействия.

Директор Первого департамента Азии МИД России Андрей Кулик назвал изданную 10-томную «Историю Китая» потрясающим образовательным проектом и замечательным событием в международном китаеведении. «История Китая, – подчеркнул он, – постоянно присутствует в нашей дипломатической работе». Особо он отметил работу ученых, редакторов, издателей, полиграфистов, назвав их вклад «организационным подвигов российских китаеведов».

ВРИО директора Издательства «Наука» Дмитрий Коротков подробно рассказал о работе редакторов, полиграфистов, издателей, которые столкнулись с гигантским массивом информации, который нужно было воплотить на бумаге в условиях недостаточного финансирования проекта.

О трудностях в работе, преодолении проблем рассказали ответственные редакторы отдельных томов «Истории Китая»: д.и.н., руководитель Центра изучения новейшей истории Китая и его отношений с Россией Н.Л. Мамаева, д.и.н. , старший научный сотрудник Института Востоковедения РАН А.Ш.Кабырдаев, д.п.н. руководитель Центра политических исследований и прогнозов А.В. Виноградов, д.и.н., главный научный сотрудник ИДВ РАН Ю.М. Галенович, д.и.н., главный научный сотрудник ИДВ РАН Л.С. Переломов. О сложностях полиграфического воплощения этого уникального труда поведали представители издательства «Наука».

Следует сказать исследования по истории соседней страны такого масштаба предприняты в России впервые. В 20-30-е годы прошлого столетия в нашей стране появились первые очерки по истории Китая. Потом появились учебники по истории этой страны для ВУЗов, стали издаваться научные работы по истории Китая, фундаментальные и популярные книги по истории Китая. Но в собранном, систематизированном виде такой комплексный научный труд на русском языке издается впервые. Ее авторы, а это десятки ученых обработали огромный массив оригинальных материалов, трудов китайских, советских и российских китаеведов. Они попытались вместить 5-тысячелетний период развития китайской цивилизации в 10 томов. Это оказалось сложнейшей задачей, но она была реализована.

В мире есть только один исторический труд, с которым может конкурировать новая российская «История Китая». Это – 15-томная история Китая, которая выпускается в Кэмбридже. Однако кэмбриджская история еще не закончена, выпущено пока 13 томов, и работа над ней все еще продолжается.

Российские синологи также не собираются останавливаться на достигнутом. Логично предположить, что российская историческая наука о развитии китайской цивилизации еще пополнится дополнительными томами.

• Презентация десятитомника «История Китая с древнейших времен до начала XXI века» // Журнал «Китай», 2017-11-13.
• 俄文版宏篇巨著《中国历史》在莫斯科发行 // Sputnik(卫星社) 所有权利均受保护, 09:00 2017年11月18日

Отв. редакторы - д.и.н. И.Ф. Попова, д.ф.н. М.Е. Кравцова (ИВР РАН, г. Санкт-Петербург).

// М.: «Восточная литература». 2014. 992 c. ISBN 978-5-02-036530-8

[ аннотация: ]

Третий том «Истории Китая с древнейших времён до начала XXI века» охватывает два глобальных исторических периода, каждый из которых сыграл по-своему ключевую роль в истории китайской цивилизации. Первый – так называемый период политической раздробленности (или эпоха Шести династий), который продлился с III по конец VI в. В этот период, начавшийся после гибели могущественной древней империи Хань, произошло частичное завоевание страны «малыми народностями» и перемещение центра национальной цивилизации из бассейна р. Хуанхэ в южные регионы Китая (к югу от Янцзы). В это время происходит формирование даосизма как национальной религии и становление китайско-буддийской традиции, складывается механизм взаимодействия Трёх учений (конфуцианство, буддизм и даосизм), приведший к религиозному синкретизму, ставшему одним из самых специфических феноменов Китая и всего Дальнего Востока. Второй исторический период охватывает империи Суй и Тан, при которых произошла реставрация политико-культурного единства страны и утверждение имперской государственности в её качественно новом варианте. С эпохой Тан связаны также упрочение административно-бюрократических основ китайской империи и «золотой век» во многих важнейших областях художественной культуры (поэзии, изобразительного, музыкально-танцевального искусства).

• Издательство: М.: Наука
• ISBN: 978-5-02-039991-4
• Год: 2017
• Колич. страниц: 821
• Тираж: 1000

СТОИМОСТЬ: 2 992 руб.

Описание книги:

Восьмой том издания «История Китая с древнейших времен до начала XXI века» посвящен первой четверти века существования Китайской Народной Республики (1949–1976 гг.). Этот период начинается с прихода к власти в стране Коммунистической партии Китая и заканчивается с уходом из жизни председателя Центрального комитета Коммунистической партии Китая Мао Цзэдуна. Уже спустя несколько лет после образования КНР был решен ряд проблем по восстановлению и развитию хозяйства страны, развернулось широкомасштабное строительство. Затем последовали десятилетие поисков пути развития и внутрипартийной борьбы относительно генерального курса КПК, десятилетие «культурной революции», нанесшей громадный урон населению страны и огромный ущерб хозяйству. Для историков-китаеведов, специалистов в области международных отношений, всех интересующихся историей и культурой Китая.

К читателю (акад. С.Л. Тихвинский) ………. 5

Предисловие (Ю.М. Галенович) ………. 9

КИТАЙСКАЯ НАРОДНАЯ РЕСПУБЛИКА в 1949–1960 гг. (В.Н. Усов)

Г л а в а 1. Образование Китайской Народной Республики.

Первые годы. 1949–1952………. 19

Провозглашение КНР ………. 19

Подавление «контрреволюции» ………. 29

Кампания по борьбе против «трех зол» и «пяти злоупотреблений» ………. 32

«Перевоспитание» интеллигенции ………. 36

Корейская война ………. 40

Аграрная реформа ………. 44

Экономические основы ………. 48

Г л а в а 2. Переход к социалистическому строительству. 1953–1956 ………. 54

«Генеральная линия». Конституция КНР………. 54

Первый пятилетний план. 1953–1957 гг. ………. 61

«Дело Гао Гана – Жао Шуши» ………. 64

Преобразования ………. 70

VIII съезд КПК ………. 78

«Сто цветов» ………. 91

«Упорядочение стиля». Борьба против «правых» ………. 98

Политика в отношении религиозных организаций ………. 106

Итоги первой пятилетки ………. 108

Наука, образование, культура и искусство ………. 110

Г л а в а 3. «Большой скачок». 1957–1960 ………. 118

Подготовка ………. 118

Начало ………. 121

Экономика ………. 142

«Дело Пэн Дэхуая» ………. 149

Культура, искусство и наука ………. 158

Последствия ………. 162

Г л а в а 4. СССР и КНР в 1949–1960 гг. ………. 169

Становление отношений ………. 169

Советско-китайское сотрудничество ………. 184

Китайская атомная бомба ………. 192

КИТАЙСКАЯ НАРОДНАЯ РЕСПУБЛИКА В ПЕРИОД «УРЕГУЛИРОВАНИЯ»

Вторая половина 1960–1965 (В.Н. Усов)

Г л а в а 1. Курс на «урегулирование». Вторая половина 1960–1962 ………. 199

Поиск ………. 199

Уточнение ………. 222

Усилия по «урегулированию» экономики ………. 235

Г л а в а 2. Столкновение тенденций. 1963–1965 ………. 247

Разногласия ………. 247

10-й пленум. 1962 ………. 251

«Четыре чистки» ………. 262

«Подготовка к войне» ………. 282

«Антиревизионистские» кампании ………. 302

Г л а в а 3. Культура, образование, наука и техника. 1961–1965 ………. 309

Культура, искусство и общественные науки ………. 309

Образование ………. 330

Ядерное оружие ………. 339

Г л а в а 4. Внешняя политика КНР. 1961–1965 ………. 343

Отношения СССР и КНР ………. 343

«КУЛЬТУРНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ». 1966–1976 (В.Н. Усов)

Г л а в а 1. Первый этап. 1966–1969 ………. 348

Подготовка………. 348

Начало………. 359

Хунвэйбины………. 376

«Хаос………. 406

«Захват власти» ………. 415

«Ревкомы» ………. 440

«Дело Лю Шаоци» ………. 456

IX съезд КПК………. 461

Г л а в а 2. Второй этап. 1969–1973………. 467

Усиление роли армии и подготовка к войне ………. 467

«Дело Линь Бяо» ………. 479

X съезд КПК ………. 485

Г л а в а 3. Третий этап. 1973–1976………. 496

«Критика Линь Бяо и Конфуция………. 496

«Урегулирование»………. 512

«Критика Дэн Сяопина» ………. 523

«Апрельские события» 1976 года ………. 531

Г л а в а 4. Воздействие «культурной революции» ………. 539

Культура, образование и наука………. 539

Внешняя политика КНР и отношения СССР и КНР ………. 550

Последствия………. 561

Внешняя политика КНР (А.О. Виноградов) ………. 566

Помощь Советского Союза (И.Н. Сотникова) ………. 590

Общества дружбы (Г.В. Куликова) ………. 620

Общество китайско-советской дружбы ………. 620

Общество советско-китайской дружбы ………. 627

Физкультура и спорт в КНР (Н.Ю. Демидо) ………. 655

Персоналии. Политические и общественные деятели (В.Н. Усов) ………. 669

Хронология основных событий (Ю.М. Галенович) ………. 746

Указатель имен (А.А. Верченко) ………. 793

Указатель географических названий (А.А. Верченко) ………. 806

Избранная библиография ………. 814

Вы не выбрали ни одного выпуска журнала